"Дед Мороз,
ничего, что я маленькая собачка,
и пишу тебе лапами на снегу?
Жизнь моя почему-то сложилась
совсем неудачно -
я осталась одна.
Всё куда-то бегу и бегу -
мимо серых подъездов
на запахи мусорных баков.
Ах, какие там запахи -
ты бы от радости сдох...
Но меня прогоняют
большие и злые собаки.
Ведь хотя и мала -
я вполне уже взрослый щенок.
Ты поможешь, дедуль?
Для меня самым лучшим подарком
будет добрый хозяин,
ошейник и поводок.
Белобрысый мальчонка...
(помнишь, когда-то под аркой
он со мной разделил бутерброд
и погладил мне бок?)"
Дописала собака письмо,
улеглась на крыльце и уснула.
Снился ей теплый дом,
настоящая в плошке еда,
белобрысый мальчишка,
и запах борща из кастрюли.
А следы во дворе
белый снег заметал, заметал...
Танюш, все мы глубоко в душе до самой смерти остаёмся детьми...))) Такшто, для детей всех возрастов)
А рыдать бум напару. Для меня тема собак всегда с комом в горле...
Пусть дети учатся. А стих - Андерсена напомнил.
Спасибо, Неотмира! Андерсен - это моя привязанность с детства. Притом, перечитывая в различных своих возрастах (и совсем недавно тоже), воспринимала его сказки совершенно по-разному. Вот уж кого могу перечитывать бесконечно!)
Настоящее и живое, говорила, говорю и буду говорить( Андерсен веле тебе передать веское "Розовское" Да!)
Спасибо, Бухточка!) А вообще, как глянешь иногда в эти просящие собачьи глаза - всё внутри переворачивается и мороз по коже... А в них еще иногда такая надежда проглядывает!..
я вот так 4 года назад зимой посмотрела в щенячьи глаза и не смогла этакое счастье домой не притащить, таперича у меня дома хозяйка есть гавкающая:)
По-хорошему завидую. А мы не можем себе такое счастье позволить - нас целыми днями нет дома...(((
Тами, нас тоже, но моя королевна целыми днями спит, она котопёс настоящий:) она дожа урчать умеет по-кошачьи
Повезло вам )))
очень-очень!
нет слов, кроме пожалуй - всё честно и по-настоящему... и душа Ваша в этом произведении совершенно обнажена.
С уважением!
Спасибо, Владимир! Душа - да, есть такая субстанция)))
Просто легла спать и не замерзла, у нее ведь шерсть.
всё хорошо заканчивается
Тамила, а у нас собаки по-другому на снегу пишут.)
трогательно в духе рождественских сказок и чудес.
идею письма к Деду Морозу, конечно, украду, очень уж она хороша и правильная, но обещаю поставить ссылку.)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Альберт Фролов, любитель тишины.
Мать штемпелем стучала по конвертам
на почте. Что касается отца,
он пал за независимость чухны,
успев продлить фамилию Альбертом,
но не видав Альбертова лица.
Сын гений свой воспитывал в тиши.
Я помню эту шишку на макушке:
он сполз на зоологии под стол,
не выяснив отсутствия души
в совместно распатроненной лягушке.
Что позже обеспечило простор
полету его мыслей, каковым
он предавался вплоть до института,
где он вступил с архангелом в борьбу.
И вот, как согрешивший херувим,
он пал на землю с облака. И тут-то
он обнаружил под рукой трубу.
Звук – форма продолженья тишины,
подобье развивающейся ленты.
Солируя, он скашивал зрачки
на раструб, где мерцали, зажжены
софитами, – пока аплодисменты
их там не задували – светлячки.
Но то бывало вечером, а днем -
днем звезд не видно. Даже из колодца.
Жена ушла, не выстирав носки.
Старуха-мать заботилась о нем.
Он начал пить, впоследствии – колоться
черт знает чем. Наверное, с тоски,
с отчаянья – но дьявол разберет.
Я в этом, к сожалению, не сведущ.
Есть и другая, кажется, шкала:
когда играешь, видишь наперед
на восемь тактов – ампулы ж, как светочь
шестнадцать озаряли... Зеркала
дворцов культуры, где его состав
играл, вбирали хмуро и учтиво
черты, экземой траченые. Но
потом, перевоспитывать устав
его за разложенье колектива,
уволили. И, выдавив: «говно!»
он, словно затухающее «ля»,
не сделав из дальнейшего маршрута
досужих достояния очес,
как строчка, что влезает на поля,
вернее – доводя до абсолюта
идею увольнения, исчез.
___
Второго января, в глухую ночь,
мой теплоход отшвартовался в Сочи.
Хотелось пить. Я двинул наугад
по переулкам, уходившим прочь
от порта к центру, и в разгаре ночи
набрел на ресторацию «Каскад».
Шел Новый Год. Поддельная хвоя
свисала с пальм. Вдоль столиков кружился
грузинский сброд, поющий «Тбилисо».
Везде есть жизнь, и тут была своя.
Услышав соло, я насторожился
и поднял над бутылками лицо.
«Каскад» был полон. Чудом отыскав
проход к эстраде, в хаосе из лязга
и запахов я сгорбленной спине
сказал: «Альберт» и тронул за рукав;
и страшная, чудовищная маска
оборотилась медленно ко мне.
Сплошные струпья. Высохшие и
набрякшие. Лишь слипшиеся пряди,
нетронутые струпьями, и взгляд
принадлежали школьнику, в мои,
как я в его, косившему тетради
уже двенадцать лет тому назад.
«Как ты здесь оказался в несезон?»
Сухая кожа, сморщенная в виде
коры. Зрачки – как белки из дупла.
«А сам ты как?» "Я, видишь ли, Язон.
Язон, застярвший на зиму в Колхиде.
Моя экзема требует тепла..."
Потом мы вышли. Редкие огни,
небес предотвращавшие с бульваром
слияние. Квартальный – осетин.
И даже здесь держащийся в тени
мой провожатый, человек с футляром.
«Ты здесь один?» «Да, думаю, один».
Язон? Навряд ли. Иов, небеса
ни в чем не упрекающий, а просто
сливающийся с ночью на живот
и смерть... Береговая полоса,
и острый запах водорослей с Оста,
незримой пальмы шорохи – и вот
все вдруг качнулось. И тогда во тьме
на миг блеснуло что-то на причале.
И звук поплыл, вплетаясь в тишину,
вдогонку удалявшейся корме.
И я услышал, полную печали,
«Высокую-высокую луну».
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.