Режиссёр выполнимой миссии впал в абсолютный бред:
выдумал не то Золушку, не то Крошечку в серебре -
она пробует спасти себя, любовь и огромный мир.
Хэппи-энд - невозможен, как сахар - из шаурмы.
Она трогает мир, как ребёнок годичный вертит в крови стекло.
Мир глядит в неё, как в стекло - стекло, уходящее в скол,
а на сколе - Ванга, Майя и Синдерелла...
... в небе лампочка догорела.
В сердце - лапочка в белых тапочках мельтешит.
В рёбрах - память адамов режут вовсю ножи,
как подкладку кармана, как яблоко в сердце блюдца...
Ничему уже не вернуться:
ничему - ни садам, опадающим, как с башки
сказуна седого - звёздочки-гребешки,
ни оливам, в масле суть растворившим мира...
Сквозь прозрачны дыры
её глаз уезжают, как от беды - в "Артек",
змей прозрачный, мягкий стадный австралопитек,
луновымяя мамонтша, шкура сырой пещеры...
У неё в кастрюле - мох, мошкара и черви.
У неё в руках - куриная слепота
бархатного оплатошенного крота.
У неё на запястье - прожилка с кленовой стали.
...как она устала!
Как она устала - вживаться в Пьерро и Ганса!..
Танцевать в чулане, в землю вжиматься в трансе,
кукловоду талдычить про сказочного Кто-Помнит,
голосом на терновник
натыкаться - и, выдирая шипы с мясцом,
всё равно повторять, что забыла бы всё-всё-всё -
и ожоги, и враки, и к раночкам - стекловату...
Только б - Он да кривая хата,
и дары волхвов, и тушки слепых волков...
И она ему непременно подарит кровь,
несмотря на спирт и страх, и зеркальный резус...
На железном кресле
полумесяца, на котором ваш Голливуд
размасштабный отстроен, где, брезгуя, мёд не пьют -
только слава в усишках сосульками застывает, -
она мается, как святая.
И является в гости, вместе с похмельем, в пять.
И ладошкой гладит летающую кровать.
По каменьям гадает на числа развала мира -
и решает колечко стырить.
... режиссёр отбирает камни, бросает в окна.
Прикрепляет ей к уху фальшивый лиловый локон.
Выставляет за двери. Вздыхает: "Пакеда, "брат"...
... Шарль и Ганс глубоко в казане от стыда горят,
на обрывках "Космо"...
...растрёпанная дурнушка
просыпается в вечных девках, как кот - в подушках.
Зажигает... - лампочка снова перегорела.
Золотая тучка стучится в окно, форельно
и манерно дёргая клочьями-плавниками...
На столе сияет (со среднего) лунный камень.
Старомодные сказки за подписью "Варя Мисси"
на полу лежат под крестищем:
"Г.Р.: нет смысла"...
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой,
Только крыши, снег, и, кроме
Крыш и снега, никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.
И опять кольнут доныне
Не отпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь,-
Тишину шагами меря.
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься из двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
