землетрясение осени,
ресницетрясение лета,
трясучка зим –
снегом,
горячим,
расплавленным,
словно
слёзы пней и кореньев…
в истошном крике халата
земли, вышотого травами и печатями
трупиков птичек,
ты обретаешь память –
так, словно мамонт
жизнь обретает, слушая,
как ледники над ним, проснувшись, тянутся
к сонным китам
и целуют их мягко в холки …
так
ты обретаешь чувство земли, теряя
чувство земли под серыми пятками.
так
ты обретаешь имя своё и предков,
знающих, как переправить тебя в заслонку
мантии магмовой, в плотное царство снов…
…сердцетрясение,
ветротрясение…
помнишь? –
то же ты чувствовал, будучи в матерь-реках.
то же ты чувствовал, будучи в мути первой
девушки племени «буду-совсем-всегда».
то, что ты чувствовал позже,
не помнит пена
нервных планктонов и платиновых зажимов
галстука-змея, свешенного над сердцем,
как над обрывом…
позже…
какая глупость –
«позже»!..
есть только сейчас:
вот трясёт планету
лунотрясение слёз.
вот трясёт халатик,
полный карманов листьев,
торговка-осень.
вот выдыхает
кровь из соцветий боли
женщина…
вот ей снится, что ты, как мамонт,
ходишь к пещере и нюхаешь нож
(охотник
скоро вернётся)…
ты преданно смотришь в чёрный
запах её, а она прикрывает веки…
…землетрясение…
падают сливы с солнца-
рта королевы.
а позже
земля
верблюдом
вскинется,
сбросит тебя
в ледниковый тартар…
глупость нелепая –
«позже»!
ты помнишь: было,
было уже! –
даже выжил,
вот только воет-
ноет червяк-сирота
в левом веке
в ночи
смехопадения:
яблок,
ресниц весенних
и королев из брошенных урожаев,
плачущих в жухлых объятьях твоих,
не зная,
что через десять секунд
кожа шара лопнет
не понарошку…
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
