Птица-случайность влетает в ладошевый дом.
Ландыши. Шесть и один. Подними его! Левой.
Хрупкой ладонью.
Ты знаешь, что значит - "ладонь"?
Лодка.
Лангета.
Лассо.
Леденец.
Королева.
Ландыши.
Ладо белесое.
Сны белены.
Соль цвета сахара.
Виолончель цвета волка...
Оголены - до души в седине... Мы - одни -
мелкие воины на запылившейся полке
тесячелетней войны за "едино-легко",
"свеже-весенне", "прозрачно и ивово" - в спальне...
В тонких пижамах из шелка бровей облаков...
В толстом бельишке из жесткой щетины кабаньей...
Что значит "птица"?
Встречание?
Раненый мост,
чтобы вдвоем в каменистую топь оступиться?
Что значит "топь"?
Топоча по брусчатке других,
прежних и будущих, - сердце стоптать, оподковить?
Есть только миг - ослепительно легонький миг
спрутосплетения снов и смешения крови.
Есть только "быть" - до того, что нам кажется, - "есть"...
Есть - только гравий в часах - и такой уязвимый:
страшно ладонью ладонь сжать, как тоненький лес
ландышей, пахнущих плотью - легко, уязвимо...
Но через дверь - не пройдут: так охапка полна...
Но через ночь не воскреснут - осыплются в вазе...
Птица-случайность в ладони горит, как луна -
в грусти, которая встанет, как пепельный Лазарь, -
бого-легко и чудесно.
И грянет: "ура!" -
метким укусам пустынь, и ослов, и уловок...
Что значит - "быть"?
Это, может быть, значит - "игра" -
в жмурки с собою, с утра.
Или, может быть, - слово.
Слово - и только.
Надрезанный ранко цветок
рваной губой, расцелованной нежностью всуе...
"Быть" - это небо, которое на поводок
девочка садит и тянет сквозь зелень косую
глаз омертвевших.
"Быть" - бита у мальчика в ру...
Вру! Это - ландыши в мальчиках, птицы - на ложках
нежности, в миг, когда с жизни седую кору
воздух кусает - и небо в седые ладоши
хлопает невыносимо-неслышно-легко...
И наш ладошевый дом для несбыточных радуг
тихо дрожит...
И ладонь совершает поклон:
трогает лоб
и лепечет:
"Мы - есть, правда-правда"...
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
