Город заполнился белым, плотным,
Чистым опаловым зефиром:
Сладкая облачная вата накрыта голубым
Выбеленным осенью полотном.
Вата нависла над верхушками столбов
И затейливо облепила фонари.
Изображение неумолимо тает –
Огромная стирательная резинка
Рукой Осени зачищает город:
Несколько размашистых движений –
и исчезли 35 из пятидесяти этажей высотки.
Раз, два – и нет проспекта, только
Белый лист заново начатой жизни.
(Это вверх тормашно – начинать жить с осени!)
Внизу дорога, автомобили, троллейбусы,
А выше нет ничего – белым-бело,
И праздничное пространство звенит
От лучей, запутанных в сладкой неге.
Подсвеченная изнутри, она
Торжественно-нежно съедает звуки.
И на дне глазных бокалов,
Идеально подходящих к самому
Дорогому кровавому вину,
Скапливается сгустками Бейлиза.
Хрусталики плавают в смеси ликёра,
Водки и Кьянти, словно льдинки.
Пьянит…
О, нет! Коктейль не в глазницах,
Он снаружи разлит!
Бейлиз колышется мягким облаком
На дне округлого бокала,
А сверху в смеси белого рома и «Калуа» –
Кусочки города ванильным мороженым.
И кубиками льда – небо.
Перевёрнутый туманный мир
Со взбитыми сливками –
Вкусный утренний город!
Встану-ка я на руки –
Буду палочкой в коктейле
С растопыренными пальцами.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
