Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Он отпустил педали-колеса вращались сами-
нёс велик его все быстрее -
дорога вела под откос-
туда, где кривлялся поезд лоснящимися боками-
вагоны - вагины - вагоны -
и черный больной паровоз.
Он жалобно тонко всхлипнул -
молчала бесстрастно вечность-
ему басовито и гулко ответил локомотив.
-Эх, только б не промахнуться! -
кататься без ног увечным
в коляске - затёртая песня! -
убогий блатной мотив.
И где-то уже за гранью -
на сладком пути к забвенью-
от жизни внутриутробной -через тоннель на свет-
перед лицом Господним он начал молить прощенья-
-прости мои прегрешенья...
*
Не знаю, что было в ответ.
А напоследок я скажу:
прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
к высокой степени безумства.
Как ты любил? Ты пригубил
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? Ты погубил,
но погубил так неумело.
Жестокость промаха... О, нет
тебе прощенья. Живо тело
и бродит, видит белый свет,
но тело мое опустело.
Работу малую висок
еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок,
уходят запахи и звуки.
1960
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
