Четыре голодных ронина
шагают по улочкам Эдо.
Зимние виды не тешат,
голод грызёт крысой брюха
гордых, тощих и злобных.
Сёгуна мать поминая,
что родила Токугаву,
того, что вассального долга
указом лишил гордых буси,
а сам во дворце на подушках
задницу греет в котацу.
Стынут тела их и души,
руки цукетэ сжимают!
застыло в предчувствии краха
снегом покрытое Эдо.
Скоро гром пушек "Авроры"
выведет храбрых ронинов
сёгуна свергнуть, тирана,
свалить обветшалый бакуфу
и водрузить над Сиппангу
стяг Реставрации Мэйдзи!
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
Между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой -
словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.