Слезятся глаза
от ветра, от лука, от одиночества.
Ненужное подчеркнуть...
Заполни анкету в приемной,
у нас имя пишется с отчеством...
Муть.
Душе стало вдруг неуёмно --
мне надо впечатать куда-нибудь
суть
наивного понимания жизни.
Найдите анкетоместо!
Послушай, меня, Отчизна!
Но все параграфы в графах,
а графы давно под отчёт:
"Какой ты, однако быстрый, капризный, дерзкий".
Подчеркнуто все, и протест растет…
Я скомкал лист в точку, в камень,
тяжелый камень, как ртуть.
Кто там анкеты правит?
Лови неизбежность в грудь!
В живот, коленко правое, почку левую, темя.
Ненужное перечеркнуть...
Ну, здравствуй, мой друг, Артемий!
глядишься усталым,
пальтишко кустарное,
увидимся -- сходим
куда-нибудь
как-нибудь,
где-нибудь,
с кем-нибудь,
может.
Выбери свой вариант.
Стол в три атланта, без ножек.
Вместо одной -- фолиант.
А на столе -- черепаха
жрет молодого льва.
Шепчет в затылок Лопахин:
кличут меня Ермолай.
Нет же. Зовут меня Фрида --
вспомни злосчастный платок!
Стоп. Подчеркни --
мультик,
книга?
Выбор простой, дружок.
Все это образы детства --
в цвете вишневый сад,
львенок мечтает согреться.
Время течет назад…
В том фолианте анкеты --
выбери, подчеркни.
Стол наклонился:
-- Ну, где ты?
-- Атлантушка, помоги!
Лист в точку уменьшился в небе,
листочком опавшим день
скукожился…
Мне бы
проснуться в Караганде.
Анкет там, я слышал, нету…
Чернил просто нет
нигде!
С полной жизнью налью стакан,
приберу со стола к рукам,
как живой, подойду к окну
и такую вот речь толкну:
Десять лет проливных ночей,
понадкусанных калачей,
недоеденных бланманже:
извиняюсь, но я уже.
Я запомнил призывный жест,
но не помню, какой проезд,
переулок, тупик, проспект,
шторы тонкие на просвет,
утро раннее, птичий грай.
Ну, не рай. Но почти что рай.
Вот я выразил, что хотел.
Десять лет своих просвистел.
Набралось на один куплет.
А подумаешь — десять лет.
Замыкая порочный круг,
я часами смотрю на крюк
и ему говорю, крюку:
"Ты чего? я еще в соку”.
Небоскребам, мостам поклон.
Вы сначала, а я потом.
Я обломок страны, совок.
Я в послании. Как плевок.
Я был послан через плечо
граду, миру, кому еще?
Понимает моя твоя.
Но поймет ли твоя моя?
Как в лицо с тополей мело,
как спалось мне малым-мало.
Как назад десять лет тому —
граду, миру, еще кому? —
про себя сочинил стишок —
и чужую тахту прожег.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.