Там, где блещет в святом водоскате
серебристого слова струя,
там, где купол возвысил создатель,
имена и созвучья роя,
там, где в снежной горсти безучастно
пламенеет начало начал,-
там не жить и не быть нам, для нас там
не готов ни привал, ни причал.
Те места - для легчайших. Да где ж там
различить беспокойство смертей!
Нам достанется только надежда,
нас удержит на смертной черте
только запах уёмный, язычный,
от зверья в этом чёрном обличье
достающийся запах жилья -
в феврале, по бесснежью, бесптичью,
в неприглядности зим, до белья
откровенных и скучных... Но там, где
в бесконечности высших разлук
равнодушьем бессмертия замкнут
многозвучья трепещущий круг,
там, где мир новорожден и столь же
беспорочен, нет жизни - прости!
Нету счастия слаще и горше -
только жить, только жить и не больше
там, где выпал из снежной горсти!
Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны —
это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.
Парк осенний стоит одиноко,
и к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,
это мог сочинить Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере
в первых строчках, припомни без зла.
Не гляди на меня виновато,
я сейчас докурю и усну —
полусгнившую изгородь ада
по-мальчишески перемахну.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
