- Магистр, тебе я принес в честном бою добытый подарок -
Голову Изъяслава на серебряном блюде
С холодной эмалью и темным рубином в центре креста
Был Изъяслав славный воин, могучий, свирепый и храбрый,
Удача ему изменила. Мой меч оказался проворней, моя молитва сильнее
Прими этот дар, как дар Господу нашему Богу.
- Рыцарь Готлиб, похорони его голову в храме, а тело отдай новгородцам.
-Магистр? Он явный язычник, не знающий слова Христова, крестился справа налево,
Из ада на горе нам вышел. Нельзя же его, как святого…
-Рыцарь Готлиб, он был христианином, другим.
-Магистр, Вы сами вещали, что нет у Святого Престола врага страшей Изьяслава
Я лучше собакам иль свиньям скормлю его голову, чем...
Внесу её в храм…
-Рыцарь Готлиб, отдай свой трофей новгородцам, нельзя хоронит христьянина как вора,
Без собственной головы
-Магистр?.. вы же сами сказали, что он порожденье Ехидны, отродье с хвостом и рогами…
Магистр?... Так значит я изверг?
-Рыцарь Готлиб, ты пёс Господа Бога. Ни ангел, ни лекарь, не изверг, не друг - а просто слуга.
Иди, исполняй и не думай, мой сыне заблудший.
(В сторону)
Да хранит тебя Бог, мальчик мой славный...
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
