Витали в воздухе стихи, и вдруг садились на ладони,
Прощал весь мир мои грехи, и только ты меня не понял.
Я так хотела вновь парить, но музыка смолкала снова,
И что еще мне подарить тем облакам, лишь это слово,
Закованное в рифму вновь, букет из листьев золотистых,
И запоздалая любовь казалась только старым твистом,
Могла по душам пробежать, но вальса нам не вспомнить боле
И танго нам не станцевать, о осень, осень, всплески боли
И сожалений о былом, в стихах нахлынувших оставлю.
Когда мы на зиму заснем, и даже видеть перестанем
Друг друга, вспомни листопад и танца старого браваду.
Дождь моросит, ко мне назад вернулся кот, и так я рада,
Что сам бродивший по себе, как все коты и в эту осень,
Он вспомнил, и в моей судьбе остался, но сердитый очень,
Шипит, как чайник на плите, на мышку смотрит деловито,
И вот уже забыты все, и все как будто бы забыто.
И я прочту ему стихи, о том, что снова не сложилось,
Среди тоски и суеты, не танцевалось, не любилось.
- Как все запущено, мой друг, как все угрюмо и уныло,
И только жизнь на новый круг выходит, и душа парила,
И так пленительны стихи, их написать еще взлетая
Над листьями, когда летит куда-то к морю птичья стая.
И оказаться среди них, и вновь почувствовать свободу.
Костер внизу, и Музы лик, и мокрый кот, и непогода…
Так наша осень будет вновь в старинном зеркале искриться,
Прощай, последняя любовь, пусть счастье нам опять приснится.
К дому по Бассейной, шестьдесят,
Подъезжает извозчик каждый день,
Чтоб везти комиссара в комиссариат -
Комиссару ходить лень.
Извозчик заснул, извозчик ждет,
И лошадь спит и жует,
И оба ждут, и оба спят:
Пора комиссару в комиссариат.
На подъезд выходит комиссар Зон,
К извозчику быстро подходит он,
Уже не молод, еще не стар,
На лице отвага, в глазах пожар -
Вот каков собой комиссар.
Он извозчика в бок и лошадь в бок
И сразу в пролетку скок.
Извозчик дернет возжей,
Лошадь дернет ногой,
Извозчик крикнет: "Ну!"
Лошадь поднимет ногу одну,
Поставит на земь опять,
Пролетка покатится вспять,
Извозчик щелкнет кнутом
И двинется в путь с трудом.
В пять часов извозчик едет домой,
Лошадь трусит усталой рысцой,
Сейчас он в чайной чаю попьет,
Лошадь сена пока пожует.
На дверях чайной - засов
И надпись: "Закрыто по случаю дров".
Извозчик вздохнул: "Ух, чертов стул!"
Почесал затылок и снова вздохнул.
Голодный извозчик едет домой,
Лошадь снова трусит усталой рысцой.
Наутро подъехал он в пасмурный день
К дому по Бассейной, шестьдесят,
Чтоб вести комиссара в комиссариат -
Комиссару ходить лень.
Извозчик уснул, извозчик ждет,
И лошадь спит и жует,
И оба ждут, и оба спят:
Пора комиссару в комиссариат.
На подъезд выходит комиссар Зон,
К извозчику быстро подходит он,
Извозчика в бок и лошадь в бок
И сразу в пролетку скок.
Но извозчик не дернул возжей,
Не дернула лошадь ногой.
Извозчик не крикнул: "Ну!"
Не подняла лошадь ногу одну,
Извозчик не щелкнул кнутом,
Не двинулись в путь с трудом.
Комиссар вскричал: "Что за черт!
Лошадь мертва, извозчик мертв!
Теперь пешком мне придется бежать,
На площадь Урицкого, пять".
Небесной дорогой голубой
Идет извозчик и лошадь ведет за собой.
Подходят они к райским дверям:
"Апостол Петр, отворите нам!"
Раздался голос святого Петра:
"А много вы сделали в жизни добра?"
- "Мы возили комиссара в комиссариат
Каждый день туда и назад,
Голодали мы тысячу триста пять дней,
Сжальтесь над лошадью бедной моей!
Хорошо и спокойно у вас в раю,
Впустите меня и лошадь мою!"
Апостол Петр отпер дверь,
На лошадь взглянул: "Ишь, тощий зверь!
Ну, так и быть, полезай!"
И вошли они в Божий рай.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
