покупаю я мир этот рыжий,
я сиреневый пепел беру.
и глубокою ночью бескнижья
я выдумываю искру.
ничего не бывает короче
этих синих, как юбка, ночей.
кто словарь не читает, не хочет,
тот его расширяет своей
речью. звуков ряды неказисты
у внезапно попавшихся слов.
в этом мире, от краски нечистом,
рад я видеть случайное вновь.
рад я видеть на золоте пятна.
и сиреневый пепел бросать.
ночь короче, но можно обратно,
хоть куда отойти, написать
пару писем на смятых сиденьях.
и десяток дощечек разбить.
как там будет от этого тренья?
что зажечь, что опять разлюбить?
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой,
Пластполимер пускай свистит протяжно.
А женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.