Мне всегда хотелось почитать двух граждан. Сару Тисдейл из книжки Брэдбери, у которой почти нет русских переводов. И этого самого пьяницу Цурэна. Даже и не знаю, кого больше. Спасибо "переводчику" со стругацкого :)
А мне очень хотелось чуть-чуть побыть пьяницей Цурэном. Но, как обычно, от задумки до готового текста прошло несколько лет. Реально, года четыре хотел написать, но не знал с какой стороны подойти. А вчера решил, что все дело в том, что у меня сонет как форма не вызывает никаких эмоций. Значит, пусть будет не сонет. И за два часа написал.
Кстати, вот большая книга переводов Сары Тисдейл. В прошлом году вышла:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/6292994/
Формально: что касается «перевода», то хотелось бы увидеть именно сонет.
Что касается стиха самого по себе (без предисловия. Кстати, сам текст Стругацких довольно «плоский». имхо.), то принимаю только вот этот кусок :
«…Как тяжелы листы с твоих дерев,
Отчизна, как воняют гнилью рясы
твоих попов. Как блещут медью лбы
твоих вельмож. Ты любишь наше мясо
и нашу кровь. В пустых глазах толпы -
грядущего пожарища сполохи.
И, глядя в нас, дрожит от страха тьма.»
….
И я уйду. Не потому, что трушу,
а потому, что воздух твой нечист...»
может, кстати, «глядя в них»?
Остальное в стихе (для меня) диссонирует с темой и стилем. Особенно аллюзия «Куда деваться, если у эпохи ни совести, ни чести, ни ума?» по причине её сатирическо-юмористического оттенка, по-моему, слегка здесь неуместного. «Игра» с «листами» и с «душой»: в начале стиха смущает не естественностью (как это лист так уж может, с такой страшной силой брякнуться на душу, думаю, что у Цурена сонет был, скорее, ностальгический, с тоской, с любовью), в конце же напрягает некой «каламбуристостью», что ли, точно суховатая, формальная примесь к живой боли, не приемлющей «кудрявостей» в своём выражении.
Про попов - понравилось.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
И кто зачем рождëн, и кто к чему готов, известно мудрецам, объявлено пророкам. А город ждëт своих неправильных шутов. Приказывает жить — поскрипывать порогом, подсвечивать места, где прячется весна, прикармливать слова на берегу абзаца. На небе столько звëзд — вселенная тесна, поэтому мирам легко соприкасаться. Приходят корабли, деревья говорят, фонарщики поют, мерцая головами: мы птичьи голоса, мы солнечный отряд. Мы, кажется, должны приглядывать за вами.
И кто кому судья, и кто кого простит, и кто оставил здесь закатные ожоги, понятно тем богам, что держат нас в горсти, что дуют в наши лбы и остужают щëки. Кентаврам снится лес потерянных подков. Седому королю — заросший астероид.
А город ждëт своих беспечных дураков. Гештальты не закрыл. И двери не закроет. Зевающий швейцар листает облака. Эдемский старый дом качается на сваях. Вся ангельская рать спешит издалека — болтать о чепухе в спасительных трамваях. Судьба любого зла — лишь пепел да зола, горчащая печаль, похмельная икота. Твой крепкий бастион, упрямый, как скала, рассыплется, когда тебя окликнет кто-то. Возможно, гитарист, торговец, альбинос, возможно, господин, страдающий от зноя. Он скажет:
ты чего? Давай не вешай нос.
Вот крылья. Небо вот.
Не бойся — запасное.
16.02.2024
https://vk.com/carvedsvirel
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.