«…Они некоторое время слоняются неподалёку
перед тем, как пойти по тропинке, а ещё они
стараются ни с кем не встречаться глазами».
Кадзуаки Амано
кассир торгового центра «Lava Cave»
1
говорят, живи, она не стоит твоей любви
не стоит даже мизинца, ногтя на мизинце, волоска с брови
не ищи с ней встреч, не звони, не пиши
возьми отгул, посмотри тиви
но кобаяси не внемлет, он всё для себя решил
он должен исчезнуть в лесной тиши
ибо в зеркале видит не глаза, переносицу, скулы, рот
а надгробный памятник своей души
чёрное море деревьев он переходит вброд
чёрное море деревьев, где компас нещадно врёт
с веток свисают люди с белыми воротничками
дно устлано мхом, корнями, пустыми бумажниками, раздавленными очками
пластиковыми бутылками, сухими листьями, визитками, паутинками, паучками
крышечками, деловыми костюмами, сосновыми шишками и клещами
этикетками от средств по борьбе с клещами
ничьими теперь вещами
2
сквозь выкрики мародёров, хохот демонов лесных слышна
эта пронзительная, оглушающая тишина
как в тот день, когда вы стояли на
перроне пригородного вокзала, и она
без умолку повторяла, что это не её вина, даже не твоя вина
поскольку тот, чья жизнь превратилась в ад
разве может быть в чём-нибудь виноват
поскольку тот, чья жизнь превратилась в дремучий лес
прячет глаза, углубляется в чащу, не помнит дороги назад
чтобы только лисицы и змеи видели, как ты залез
на дерево, слышали, как верёвка скрипит, как шея твоя хрустит
видели, как золотая цепочка на ней блестит
видели, как мародёр, обчищающий висельников ради наживы
срывает эту цепочку, слышали, как он фальшиво
насвистывает похоронный марш, обшаривая свежего кобаяси
и, ничего не найдя в карманах, удаляется восвояси
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
