город кашляет гриппом, хрипит пневмониями,
голубь греет замёрзшие лапки на люке.
время года - зима без лица и без имени,
белый храм пустоты без святых и без звуков.
гули-гули - на зов, как домашняя курица,
ать-два левой, позвольте представиться: голубь -
птичий марш пересёк ледовитую улицу,
птичьи страхи слабей, чем декабрьский голод.
гулу-гули
когда-то и я, разлетевшись по-птичьему,
лбом в подол, и вдыхала духи и помаду.
гулу-гули
позови меня, кто-нибудь, зимнюю, нищую, -
прибежала бы. только кому это надо.
До последней строки читалось ровно, нравилось, трогало, понималось, а...
Последняя строчка, возможно, о чём-то своём, понятна только автору и ещё, может быть, кому-то одному...
Ещё раз перечитала. Первый кусочек такой самостоятельный, законченный. Мне, как читателю, он запал сильно, а вот переход на личное, хоть и понятен, но малость портит впечатление от первого кусочка. ИМХО
И я за! Первую строфу и всё.
а лучше, чтоб ни первой, ни второй.
ага, я подумаю)
так ведь все дело именно в переходе на личное)
вернула последнюю строчку, которая была изначально.
спасибо.
аааааааааааа! вот
это другое дело!
а ты заметила, что когда наблюдаешь за голубями, становится совсем не холодно, а губная с духами совместно имеют пудровый запах?))
Не знаю, Тань, про пудру. Губная с духами - запах мамы. Она меня гулей звала)
Голуби ко мне относятся странно - не разлетаются и даже не разбегаются. Я их перешагиваю. Тоже мне, птички)
Да уж. Последние две строчки смазывают всю трогательность стиха. И сбой ритма, и энта "молодежная" "молекула ада".
совершенно согласна.
Оль, какое-то очень личное и на разрыв...
конечно, личное)
а по-другому и никак
Браво! Планка поднята. Это уже попытка. Не слушай опортунистов. Раскрывайся. Не усредняй. Наоборот, отсекай лишнее, тряпичное (первое четверостишие почти ничего не прибавляет, но сильно разбавляет) - уравновесь первую и вторую часть. Вторая важнее, а "весит" меньше, потому все и цепляются за первую, понятненькую, обычненькую "пупусечку". Стих не о птичках. Стих - пуля, стрела, а не скомканное полотенце. Ритм, начиная вторую часть, не ломай. Последнюю строчку подработай образно, сделай богаче, "молекула" и "личного" не "катит" но сохрани "ад". "Птичий след" образно неубедительно. Можно иначе, органичнее попытаться увязать с "разлетевшись по птичьему). Всё имхо.
ну то я его докомкала)
куда уж больше раскрываться)
.
Гулюшки...:)
Как оно... получилось то... цельно. с вывертом неожиданным. Забрал я его, однако )
Солнце, Солнце...
Слов нет. И многоточия - не то. Ты умеешь выразить все так по-честному, как не всякий умеет. Для таких стихов нужно иметь изрядное мужество. Смелая моя.
З.Ы. Я тоже хочу вдыхать мамин запах - помады с духами...
ох, Лар, я не только не умею писать отзывы, но и отвечать толком на них не умею. гундосить "спасибо" не хочется. но вот ты читаешь, и я радуюсь)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.