Таксисту даст на оливье, гротескно снимет номер в "Ницце",
Рукой в перчатке проведет по облысевшей загранице.
Отрекошетивший запал оргазма в замкнутом пространстве,
В зеркальном лифте взгляд-вампир поймает, уронив в жеманство.
На сто тринадцатом - рояль и беломраморные чайки...
В ее красивой голове хрустят закрученные гайки.
В большом заплеванном окне - вид оголенных "помидоров".
Снимая шляпку и корсет, ей захотелось матадора...
Суфле и кофе пригубив, кейс расчленила откровенно.
Открыла, губку закусив, - достала фаллос здоровенный...
Коллекционный экземпляр, когда-то Феди санитара,
Нечаянно, в пылу борьбы, оторванный у писсуара.
На сто тринадцатом - рояль и беломраморные чайки,
В ее красивой голове хрустят закрученные гайки...
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.