I.
Вроде бы жив...
Выбирай — и пути, и лестницы.
Свернуты дни и рулетом лежат — в покое.
Каждое утро он молча стоит и крестится,
в маленькой церкви на той стороне прибоя.
Снова рассветы...
И все начинается с малого:
несколько слов, остановки, пути, советы.
Снова рассветы...
Но в прошлом они, а не заново.
Он не один, но вопрос повторяется: «Где ты?..»
Все, что еще не написано, не отвечено
жмет пустотой. И по памяти бьет волною.
Тянется год, незабытой печалью меченый,
та же земля под ногами живет собою.
Круглая, вроде, и к вечности чем-то крепится,
шепчется с ветром, тоску разнося над полем.
Круглая — так же, и так же привычно вертится...
...А на краю тихо молится мой католик.
II.
К нему живое — тянется.
Глазами, лапами, и даже болью — тянется.
Меж нами всеми небольшая разница —
лишь облик.
А тепло — оно такое общее.
Все остальное — не на то заточено.
Он чувствует его сильнее всех,
пусть понятый, но непонятный
человек —
Католик.
III.
Что в имени? В его неотраженном имени?
Наискосок скользни в его покой и выменяй
на разрисованные детские мечты, на правила,
на красное от стыдобы и зноя зарево,
по-настоящему необходимый миг
его судьбы.
Не забывай, — он где-то у воды.
Лесным вечерним, одиноким шорохом,
где музыка вздымает чувства ворохом,
где прогнивают и ложатся вновь мосты.
Там жизнь указывает смысл
своих символик.
Он там, где я, но там же, где и ты.
Он в двух мирах,
чужой родной католик.
IV.
Раскладываю по тугим мешкам,
перебинтовываю грубой нитью.
Всё — в пепел, в хлам.
Он будет петь,
он снова будет сниться...
Но отпускаю — у него есть птицы,
свобода и привычный сердцу храм.
И небо, это небо — пополам.
Луны дорожка между звезд на нас косится,
напоминая, что я тоже буду сниться.
Не отвернусь. Не скроюсь. Не предам.
V.
Прокручивая дней последних ролик,
он выйдет в ночь, он вспомнит летний пруд.
И плач дождя, ромашковое поле...
Католик.
Только так его зовут.
Я в детстве заболел
От голода и страха. Корку с губ
Сдеру - и губы облизну; запомнил
Прохладный и солоноватый вкус.
А все иду, а все иду, иду,
Сижу на лестнице в парадном, греюсь,
Иду себе в бреду, как под дуду
За крысоловом в реку, сяду - греюсь
На лестнице; и так знобит и эдак.
А мать стоит, рукою манит, будто
Невдалеке, а подойти нельзя:
Чуть подойду - стоит в семи шагах,
Рукою манит; подойду - стоит
В семи шагах, рукою манит.
Жарко
Мне стало, расстегнул я ворот, лег, -
Тут затрубили трубы, свет по векам
Ударил, кони поскакали, мать
Над мостовой летит, рукою манит -
И улетела...
И теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И белая под горлом простыня,
И белый доктор смотрит на меня,
И белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит. И остались.
А мать пришла, рукою поманила -
И улетела...
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
