Исчадье тусклых прибалтийских зим,
бастард интрижки циркуля с линейкой,
ты проклинаем был и возносим.
Твои дворцы, фонтаны и скамейки,
решётки, львы, каналы и мосты
раздёрганы на слайды и цитаты.
Ночной карикатурой темноты
крадётся лето шагом вороватым.
Сосед надменный пусть изобразит
пейзаж, мешая гений и злодейство.
Ему доселе пальчиком грозит
изящный "фак" иглы Адмиралтейства.
И в час, когда луны чухонской свет
затопит город мертвенным цунами,
жокей усатый, царственный "цветмет"
как Божий Дух, несётся над волнАми.
Я Град Петров любил издалека,
как сирота прославленного дядю.
И вдруг судьбы всевластная рука
вглубь руд сибирских сунулась, не глядя,
меня схватила и поволокла
по русским весям,хлябям и сугробам,
и...На задворках Красного Села
я на плацу стою в солдатской робе.
О, прелесть жизни за казённый счёт!
О, невские закаты и восходы!
О, сладости немыслимых красот
с приправой ненавистной несвободы!
Ах, молодость...Занятная пора
возможностей для шашек и для пешек.
Ты мне прости, Творение Петра,
неудержимый флуд моих насмешек.
Да будет мне дано в обитель слёз
сойти не в "златоглавой" и не в Ницце -
пусть эрмитажный мраморный колосс
меня раздавит каменным мизинцем.
Ю. Сандул. Добродушие хорька.
Мордашка, заострявшаяся к носу.
Наушничал. Всегда – воротничок.
Испытывал восторг от козырька.
Витийствовал в уборной по вопросу,
прикалывать ли к кителю значок.
Прикалывал. Испытывал восторг
вообще от всяких символов и знаков.
Чтил титулы и звания, до слез.
Любил именовать себя «физорг».
Но был старообразен, как Иаков,
считал своим бичем фурункулез.
Подвержен был воздействию простуд,
отсиживался дома в непогоду.
Дрочил таблицы Брадиса. Тоска.
Знал химию и рвался в институт.
Но после школы загремел в пехоту,
в секретные подземные войска.
Теперь он что-то сверлит. Говорят,
на «Дизеле». Возможно и неточно.
Но точность тут, пожалуй, ни к чему.
Конечно, специальность и разряд.
Но, главное, он учится заочно.
И здесь мы приподнимем бахрому.
Он в сумерках листает «Сопромат»
и впитывает Маркса. Между прочим,
такие книги вечером как раз
особый источают аромат.
Не хочется считать себя рабочим.
Охота, в общем, в следующий класс.
Он в сумерках стремится к рубежам
иным. Сопротивление металла
в теории приятнее. О да!
Он рвется в инженеры, к чертежам.
Он станет им, во что бы то ни стало.
Ну, как это... количество труда,
прибавочная стоимость... прогресс...
И вся эта схоластика о рынке...
Он лезет сквозь дремучие леса.
Женился бы. Но времени в обрез.
И он предпочитает вечеринки,
случайные знакомства, адреса.
«Наш будущий – улыбка – инженер».
Он вспоминает сумрачную массу
и смотрит мимо девушек в окно.
Он одинок на собственный манер.
Он изменяет собственному классу.
Быть может, перебарщиваю. Но
использованье класса напрокат
опаснее мужского вероломства.
– Грех молодости. Кровь, мол, горяча. -
я помню даже искренний плакат
по поводу случайного знакомства.
Но нет ни диспансера, ни врача
от этих деклассированных, чтоб
себя предохранить от воспаленья.
А если нам эпоха не жена,
то чтоб не передать такой микроб
из этого – в другое поколенье.
Такая эстафета не нужна.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
