Тимошка кот всегда был домоседом. Ни кошек не хотел ловить, ни мышек. Я как-то раз весной во двор с ним вышел, так он в подвал рванул, завыв при этом. Он много спал. В еде неприхотливый, мог рыбой днём и ночью обходиться. Со всеми прост был, но, прослыв любимцем у бабы Светы, ластился к ней льстиво. Обидно было мне, ведь я рыбачу, кормлю всегда, горшок его песочу, а Тишка признавать меня не хочет, влюбился котик в тёщу, не иначе!
Однажды мы уехали на дачу, оставив Тишку вместе с бабой Светой, поняв, вернувшись из поездки этой – взаимная любовь так много значит! Забрался поздней ночью вор в квартиру, связал старушку и прошёлся залом, открыл комод с деньгами… Нет, не знал он, что зверь домашний наш не так уж смирен. Тимошка взвыл от наглости пришельца, с комода прыгнул и в того вцепился. И кто его учил царапать лица?.. Инстинкт проснулся по веленью сердца! Соседи услыхали крик истошный, сбежались тут же (дверь была открытой), вмешались дерзновенно в ход событий, не веря, что такое встретить можно.
Героем стал, но после этого курьёза не любит кот гулять, по страху судя – когда, на руки взяв, его несу я, то чувствую, как часто сердце бьётся…
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса...
А в недорослях кто? Иван Великий -
Великовозрастная колокольня -
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!
Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу...
Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.
Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить...
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня,
И Фауста бес - сухой и моложавый -
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.
Ей некогда. Она сегодня в няньках,
Все мечется. На сорок тысяч люлек
Она одна - и пряжа на руках.
25 июня - август 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
