То ж, что мы живем безумной, вполне безумной, сумасшедшей жизнью, это не слова, не сравнение, не преувеличение, а самое простое утверждение того, что есть
Вьется тучная тучка в поле зрения
Из окна больницы, полна презрения
Ко всем моим страхам и подозрениям
И иным проявлениям безязыкой мысли.
Как шустра медсестра в облаченьи белом,
Её дело иглой продырявить тело,
А моё же дело предоставить тело,
Пока мысли не перекисли.
2
Под воздействием молекул пироцитама,
Я отчётливо понял, что нагая дама,
Надышавшись в июле парами "Агдама",
Склоняла меня к пороку.
Я же грешным делом о ней думал нежно,
И взглянуть боялся, и смотрел небрежно,
А когда уж случалось, прилежно
Целовал её только в щёку.
3
Я лежу в больнице и жую таблетки.
Я как лев заключенный судьбою в клетку.
Я смотрю в окно, там терзает ветку
Клёна хищный голодный дождь.
В коридоре, как рыбы, плывут больные,
Они тоже люди, но уже иные,
Закрываю глаза, вижу сны цветные,
Снится всякая глупая ложь.
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет.
Промышленной зоны
красивый и первый певец
сидит на газоне,
традиции новой отец.
Он курит неспешно,
он не говорит ничего
(прижались к коленям его
печально и нежно
козлёнок с барашком),
и слёз его очи полны.
Венок из ромашек,
спортивные, в общем, штаны,
кроссовки и майка —
короче, одет без затей,
чтоб было не жалко
отдать эти вещи в музей.
Следит за погрузкой
песка на раздолбанный ЗИЛ —
приёмный, но любящий сын
поэзии русской.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.