Письмо, написанное чернилами и отправленное обычной почтой
З.
Я Вам пишу,
чего же боле?
Сквозит в окошко лунный свет
Чтоб быть политкорректным, штоле,
скажу –
Вам, по сермяжной женской доле
при Вашей всей железной воле
при дивном лунном ля миноре
достойный мне не дать ответ,
аналогичный этим строкам
Не потому, что Вас жестоко
накрыли жизненные тучи
Не потому, что свет отключен
и за стеной “Besame mucho”
выводит голосом скрипучим
сосед Ваш, что в конец измучен
нарзаном быстротечных лет
Не потому, что надо б лучше
не есть мучного на обед
А потому, что этой штучки,
чернильной старомодной ручки,
что всех китайских ручек круче,
с блестящим пёрышком до кучи
у Вас ни далеко, ни близко,
ни на краю земного диска,
ни в угол закатила киска –
я знаю –
просто
тупо
нет
Классно, Андрей!
Но я думаю, есть и лирика)
Жду!))
Луиза, простите великодушно, не успеваю отвечать на все ваши комменты)
Я ж вам, помницца, обещал лично сказать где вся моя лирика стехотворная лежит. Всем-то не скажу, а председательше своего фан клуба отчего же не cказать?))
Если вы, Луиза, есть вконтакте (vk.com) под своим именем-фамилией, сообщите. Я вас там найду и дам ссылку)) както так=
Мне надо зарегистрироваться?)
Я вам вроде писал, что нашёл ваш аккаунт вконтакте. Только он пустой, видимо оказался не нужен) А так-то, Луиза, как я могу вам говорить, что вам надо, а что не надо? Мы с вами взрослые люди, вам виднее. Если хотите общаться там, я всегда пожалуйста))
И опять же, главная черта - юмор и легкость, и ирония, что характерно для Вашей прозы)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.