***
Мне хочется лечь и плакать о клятой моей судьбе.
Она ни одной дорогой меня не ведет к тебе.
Ни тропкой, ни околицей и не большаком. Никак.
Как будто бы на веревке висит дурацкий колпак.
Мое шутовское платье – когда-то стальной доспех,
Лишь на тропе несчастья нас ждет вероятный успех.
Не бойся, миров немало. Снова увидимся мы,
И вырвемся на просторы из этой пустой тюрьмы.
Я воин владыки ночи, ты Белого Града дщерь.
Мы были такими когда-то? Будем еще? Поверь
Не знаю испытаний, что остановили бы нас.
Мы встретимся на дороге в судьбой назначенный час.
Свидание на перекрестке бесконечных дорог,
Где каждый встречает кого-то - внутренне одинок.
Свидание на перекрестке. Нет вопроса «когда».
Свиданье на перекрестке, которое навсегда.
Достать чернил и плакать, лечь и плакать... Вот как раз первая строфа и цепляет больше всего...
и с первой строчкой все хорошо, не меняла бы
Не соглашусь. Не спорила бы, если б не "хочется", оно все меняет. Ну, я так слышу.)
Вообще, слабо представляю, что Пастернак написал бы: хочется достать чернил...
звучит, конечно, по-разному
как намерение и желание без намерения)
в любом случае, тут автор решает
если касается своего стиха, тут уже и Пастернак, и все уважаемые любимые или не очень поэты ждут за дверью)
но формально вполне допустимо, думаю - что-то сделать, чтобы потом заняться на полную катушку чем-нибудь долго тянущимся
Наташа, у меня тут формальное совпало с сущим. После "хочется" идет перечисление, а формально его члены должны отвечать на один вопрос. Если это глаголы, то они должны быть в одной форме. А разные формы режут слух. Мой слух, конечно.
У Пастернака - действительно, обозначение отправной точки и далее, это другой случай.
Но вы правы, решать автору.
Ну да, понимаю, сразу три "разновекторных"глагола могут и царапать слух. Но мое имхо эта строка устраивает)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.
И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…
Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак — старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.