Все пили ром, а я хотел немного выспаться
Я многих видел, заходивших в эту дверь
Вошла она, я поглядел ей вслед, чуть искоса
Что бы признаться, что я стал ее теперь
Я с ней знакомился раз тридцать в год и более
И каждый раз, сам заключал – она, моя
Потом, неделю вместе, и с сердечной болею
Сам исчезал, богов о жизни с ней моля
На этот раз, был приглашен на танец с саблями
Ей саблю дал, себе же взял тупой кинжал
Чтоб после танца, обтекать, из ранок, каплями
За то, чтоб дух её, все, вспомнив, не визжал…
Нет, не от боли, от обиды, тем ни менее
Я не посмел ее задеть почти ничем
Но оскорбил на этот раз я слух и зрение
Своим достаточно успешным житием…
Я оскорбил ее, исписанным вдоль лацканом
Куплетом песни, что писал во снах, о ней
Еще обидел тем, что чист был и обласканный
И восхищал сам рифмой с танцами теней
Я ахинею и цветы, нес к ней заранее
Все пили ром, и мой роман, как что-то, всплыл
Зачем, с амурами, меня, здесь, вновь подранили
Как будто ангела лишили белых крыл…
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов - нас было девяносто, -
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок -
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы... Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион - бегут ручные мыши
В игрушечный вагон - и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец - роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата -
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.