Ни грусть, ни слёз поток, да и не дно бокала
Не обозначат правды сумрачный чертог
Опять судьба чужие мысли рисовала
А я, свои, сказать тебе, опять не смог
Не оцифрованный, аналогово-думный
Под непотребное молчание дорог
Сам потерялся, словно этот город, шумный
На полигоне снов забытых недотрог
И даже снег ушел, одевшись белой ватой
Туда, где ждали в белой дымке острова
Холодный ветер, словно сваха, с небом сватал
Где тучка чёрная, крутилась как вдова
Поменьше правды, больше логики и фальши
И вот, уже, мой ангел скрылся в небесах
Всё понимаю, кабы мог, я б скрылся дальше
Но, мы и так с тобой на разных полюсах
Да, изобрёл любовь, своей помимо воли
Но кто ещё, смог на себя примерить страсть?
Зачем тогда, мой город о тебе глаголет?
Дождём последним напоив прохожих всласть
Нет совершенства дням, недель бушует пламень
Зачем пускаешь город, робкий дух тепла
Последний лист упал, прикрыв прибрежный камень
И тушь, с ресниц твоих, внезапно потекла
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.