Всё меньше влечёт и не спрашивается,
У мира, сегодня, душой задубелой…
Я не знал, что чувства изнашиваются,
Как любой механизм или части тела
Глубже в лес больше дров!
Стою, и дальше ни…
Заблудился в себе, где выход?
Не знаю
Было лето, а тут -
Тропа, у осени!
Я не «Клён», а лишь тополь и облетаю
Нет не листья с кроны души, нет не листья…
Не ветры, а метры,
Рвут, не спрашивают:
Нервы, чувства, страсти,
С плотью вместе-
Полоскают и трут, и изнашивают
Кто меня ввёл в этот лес заблуждения?
Кто сказал:
Чувствам не бывает износу
Это ложь!
Как тяжело моё пробуждение
Каплями крови капаю, в «Жаль», из носу
Нет, не жалею,
Что в страсти себя я сжёг...
Как прекрасен запах женщины – лилии
Райским садом «Песни песней» поёт рожок
Наша суть, начало.... С еврейской библии?
А Иисус всё знал?
Неужели всё знал.
Ушёл? Нет, убежал… Облачённым вздохом
Чувства свои не замызгав, не истаскав…
Славой к славе,
К Варавве,
К кресту,
К Голгофе
Если знать,
Если знать,
Не премнул бы тоже,
Золотое яйцо
Как Иисус снести-
С самой ветреной бабой
Делясь здесь ложем
В небеса к ангелихам
Уйти к тридцати…
Сегодня, кто я?-
Расстоянию ужин
Километрами жизни,
Бытом загажен.
На земле, на небе
Никому не нужен
И о жизни вопрос,
Да!
Совсем неважен
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.