Хатия играет с открытой спиной.
Подходит к роялю, и часть партера,
которой открылось такое кино,
начинает полёт в стратосферу.
Поражённый двуликий Янус
в гневе кусает губы обоих лиц.
Хатия идёт по сцене, стараясь
не смотреть в зал, где собрались
отнюдь не только учительницы музшкол.
На тех, кто «отнюдь», и рассчитано.
Спереди - платье глухое, в пол,
сзади – чуть тканью обвитая,
кисти Брюллова, глянцевая,
словно галька, целованная волной,
спина – мечта консерваторского юнца,
проводящего вечер свой
в филармоническом кресле,
грозящем стать электрическим -
если повезло с местом, если
сидеть слева, в секторе эротическом.
Кожа – огонь и ливень,
корица и карамель.
Вздрагивает пугливо
локонов канитель.
Рвут на клочки пространство
октавы яростных рук,
на клавиши осыпается
взлетевший до неба звук.
…А там, где впадает в устье платья
атласная поясница,
контрапунктом бьётся в безумной сальсе
взглядов мужских вереница.
Умирает владелец, но вещи его остаются,
Нет им дела, вещам, до чужой, человечьей беды.
В час кончины твоей даже чашки на полках не бьются
И не тают, как льдинки, сверкающих рюмок ряды.
Может быть, для вещей и не стоит излишне стараться, -
Так покорно другим подставляют себя зеркала,
И толпою зевак равнодушные стулья толпятся,
И не дрогнут, не скрипнут гранёные ноги стола.
Оттого, что тебя почему-то не станет на свете,
Электрический счётчик не завертится наоборот,
Не умрёт телефон, не засветится плёнка в кассете,
Холодильник, рыдая, за гробом твоим не пойдёт.
Будь владыкою их, не отдай им себя на закланье,
Будь всегда справедливым, бесстрастным хозяином их:
Тот, кто жил для вещей, - всё теряет с последним дыханьем,
Тот, кто жил для людей, - после смерти живёт средь живых.
1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.