Гадят птицы не из страха:
Божья кара божьей птахи!
***
Поэзия весь мир познать хотела –
Душой и телом!
***
Как любить одну лишь Еву,
Коли есть получше девы!
***
Пока глумились критики над текстом...
Жена поэта всех закатала в тесто!
***
Подогреть наш райский сад
Лишь способен дружный ад!
***
Жизнь здоровее и полезнее,
Когда в душе есть суета поэзии!
***
Кого на фарш, ну, а кого не мыло –
Всё, что прошло так стало сердцу мило!
***
Гуманнее убить – решили доктора,
И рубят головы всем недругам с утра!!!
***
В буднях торжествует вечный хам,
А вечность подчиняется стихам!
***
Поэзия ни в чем не виновата,
Когда диктует муза только маты!
***
Муза была ни на кого не похожа –
Мясо поэзии, кости да ... кожа!
Под одеялом
1.
ВелИк простор во сне —
Под одеялом в западне…
2.
Всю ночь я изучал во сне не вяло
Фантазии простор под одеялом!
3.
В детстве жил я у причала
Тьмы, под колючим одеялом!
***
Великое счастье стареть
Не отвлекаясь на смерть!
***
Я слышу смерти бодрое жу-жу,
И в будущем себя не нахожу!
***
Цитата пустоты из Библии начал,
В которой Бог изящно промолчал!
***
Он стал первым
В порыве спермы!
***
Зачем слова… я лучше обмолчусь!
Такая жизнь, такая в сердце грусь!
***
Телевизор как учитель
Всем командует — включите!
***
И сказал ТВмужчина —
Берегите тьМАТЬкивщину!
***
Бациллу старости я подцепил на пенсии,
Теперь её ничем не излечить!
***
Слова отныне наши не слышны,
Жизнь перешла на шепот тишины!
***
Хоть будь королём, хоть лямку тяни,
Но лучшее место под солнцем в тени!
***
Жизнь погружая в радости тревог
Усвоил прочно — незаменим лишь БОГ!
***
Завралась в три короба,
Вот и негде ставить пробы!
***
На кладбище могильное звучание:
У мертвеца есть право на молчание!
***
Мир пронизан мыслями Иммануила Канта –
Вечность без Бога свободна и вполне вакантна!
***
Всё бегут мои года в стариковской спешке,
Загуляла где-то смерть-сладкоежка!
***
Водка, сало, шоколадка –
Чувствуешь, а жизнь в порядке!
***
Памяти Евг. Евтушенко
Сказала смерть на днях об этом –
Нельзя в России без Поэта!
***
Живут в провинции корова и коза:
О наш, прогресс, нажми на тормоза!
***
Нежно махнёт рукой будущее,
А прошлое этого уже не увидит...
***
Живу, пишу – ни дня без строчки,
В итоге – точки, только точки!
***
Я – неидеальная форма для идеальной души!
Боже, куда так торопишь нашу с тобой л-жизнь?!
***
Летний день скукожился и ножом заката себя пырнул...
Человек завернулся в простыню вечности и уснул!
***
Отключился Божий свет,
Но у нас претензий нет...
***
Свет космоса то близок, то далёк,
А человечество – на память узелок!!!
Той ночью позвонили невпопад.
Я спал, как ствол, а сын, как малый веник,
И только сердце разом – на попа,
Как пред войной или утерей денег.
Мы с сыном живы, как на небесах.
Не знаем дней, не помним о часах,
Не водим баб, не осуждаем власти,
Беседуем неспешно, по мужски,
Включаем телевизор от тоски,
Гостей не ждем и уплетаем сласти.
Глухая ночь, невнятные дела.
Темно дышать, хоть лампочка цела,
Душа блажит, и томно ей, и тошно.
Смотрю в глазок, а там белым-бела
Стоит она, кого там нету точно,
Поскольку третий год, как умерла.
Глядит – не вижу. Говорит – а я
Оглох, не разбираю ничего –
Сам хоронил! Сам провожал до ямы!
Хотел и сам остаться в яме той,
Сам бросил горсть, сам укрывал плитой,
Сам резал вены, сам заштопал шрамы.
И вот она пришла к себе домой.
Ночь нежная, как сыр в слезах и дырах,
И знаю, что жена – в земле сырой,
А все-таки дивлюсь, как на подарок.
Припомнил все, что бабки говорят:
Мол, впустишь, – и с когтями налетят,
Перекрестись – рассыплется, как пудра.
Дрожу, как лес, шарахаюсь, как зверь,
Но – что ж теперь? – нашариваю дверь,
И открываю, и за дверью утро.
В чужой обувке, в мамином платке,
Чуть волосы длинней, чуть щеки впали,
Без зонтика, без сумки, налегке,
Да помнится, без них и отпевали.
И улыбается, как Божий день.
А руки-то замерзли, ну надень,
И куртку ей сую, какая ближе,
Наш сын бормочет, думая во сне,
А тут – она: то к двери, то к стене,
То вижу я ее, а то не вижу,
То вижу: вот. Тихонечко, как встарь,
Сидим на кухне, чайник выкипает,
А сердце озирается, как тварь,
Когда ее на рынке покупают.
Туда-сюда, на край и на краю,
Сперва "она", потом – "не узнаю",
Сперва "оно", потом – "сейчас завою".
Она-оно и впрямь, как не своя,
Попросишь: "ты?", – ответит глухо: "я",
И вновь сидит, как ватник с головою.
Я плед принес, я переставил стул.
(– Как там, темно? Тепло? Неволя? Воля?)
Я к сыну заглянул и подоткнул.
(– Спроси о нем, о мне, о тяжело ли?)
Она молчит, и волосы в пыли,
Как будто под землей на край земли
Все шла и шла, и вышла, где попало.
И сидя спит, дыша и не дыша.
И я при ней, реша и не реша,
Хочу ли я, чтобы она пропала.
И – не пропала, хоть перекрестил.
Слегка осела. Малость потемнела.
Чуть простонала от утраты сил.
А может, просто руку потянула.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где она за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Она ему намажет бутерброд.
И это – счастье, мы его и чаем.
А я ведь помню, как оно – оно,
Когда полгода, как похоронили,
И как себя положишь под окно
И там лежишь обмылком карамели.
Как учишься вставать топ-топ без тапок.
Как регулировать сердечный топот.
Как ставить суп. Как – видишь? – не курить.
Как замечать, что на рубашке пятна,
И обращать рыдания обратно,
К источнику, и воду перекрыть.
Как засыпать душой, как порошком,
Недавнее безоблачное фото, –
УмнУю куклу с розовым брюшком,
Улыбку без отчетливого фона,
Два глаза, уверяющие: "друг".
Смешное платье. Очертанья рук.
Грядущее – последнюю надежду,
Ту, будущую женщину, в раю
Ходящую, твою и не твою,
В посмертную одетую одежду.
– Как добиралась? Долго ли ждала?
Как дом нашла? Как вспоминала номер?
Замерзла? Где очнулась? Как дела?
(Весь свет включен, как будто кто-то помер.)
Поспи еще немного, полчаса.
Напра-нале шаги и голоса,
Соседи, как под радио, проснулись,
И странно мне – еще совсем темно,
Но чудно знать: как выглянешь в окно –
Весь двор в огнях, как будто в с е вернулись.
Все мамы-папы, жены-дочеря,
Пугая новым, радуя знакомым,
Воскресли и вернулись вечерять,
И засветло являются знакомым.
Из крематорской пыли номерной,
Со всех погостов памяти земной,
Из мглы пустынь, из сердцевины вьюги, –
Одолевают внешнюю тюрьму,
Переплывают внутреннюю тьму
И заново нуждаются друг в друге.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где сидим за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Жена ему намажет бутерброд.
И это – счастье, а его и чаем.
– Бежала шла бежала впереди
Качнулся свет как лезвие в груди
Еще сильней бежала шла устала
Лежала на земле обратно шла
На нет сошла бы и совсем ушла
Да утро наступило и настало.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.