Почернею и окаменею часам к четырем,
Как младая вдовица, бредущая за катафалком.
Удавиться к чертям на березе за пустырем,
Да ещё босоножки не сношены. Выбросят. Жалко.
Недочитанный Стивенсон между столом и стеной
Корешком коленкоровым целит в облупленный плинтус,
Ничего не случится красивого в жизни со мной,
Где же тела и духа хвалёный поэтами синтез?
Вот и птаха запела, незримая в темной листве,
Вот котенок проснулся и лапкой песок загребает…
Просыпается жизнь, льнёт к рассвету,как муха к халве -
Тьма безлунная медленно тает…
Симонов и Сельвинский стоят, обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
– Костя, скажите, кто это бьет по нашим?
– Те, кого не добили, по нашим бьют.
Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
– Мы в сорок третьем освободили город?
– Видите ли, Илья, выходит, что нет.
Ров Мариуполя с мирными — словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днем.
– Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
– Огнем, — повторяет Сельвинский. —
Только огнем.
2022
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.