Он Байрон этанола.
Движения икона.
Он, в сумерках морозных
пространство бороздя,
Махнувши шестернёю,
Накатит самогона.
Он Уильям Блейк этила.
Он человек дождя.
Он граммофон поставит,
Зашедшись в пьяном раже.
Под лампочкой, мерцающей
Как тушка светляка.
Прорежет децибелами
Всю хмарь пятиэтажек.
А то – и в мглу высоток
Покрошит облака...
А после двадцать пятой
Герою тристаграмма
Захочется признания –
Сбываются мечты –
Он мотыльком направится
Пробить фронтир экрана.
И мы получим бодрое
Входящих «ы-ы-ы!»…
Чем больше черных глаз, тем больше переносиц,
а там до стука в дверь уже подать рукой.
Ты сам себе теперь дымящий миноносец
и синий горизонт, и в бурях есть покой.
Носки от беготни крысиныя промокли.
К лопаткам приросла бесцветная мишень.
И к ней, как чешуя, прикованы бинокли
не видящих меня смотря каких женьшень.
У северных широт набравшись краски трезвой,
(иначе - серости) и хлестких резюме,
ни резвого свинца, ни обнаженных лезвий,
как собственной родни, глаз больше не бздюме.
Питомец Балтики предпочитает Морзе!
Для спасшейся души - естественней петит!
И с уст моих в ответ на зимнее по морде
сквозь минные поля эх яблочко летит.
<1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.