«Lyndon Johnson told the nation» (Tom Paxton). 1965. Вольный перевод.
Президент мне написал,
Что счастливый час настал.
Надевай скорее камуфляж.
Для тебя здесь нет работы –
Отправляйся, друг, в пехоту.
Во Вьетнаме ты получишь стаж.
Президент сказал в эфире,
Что конфликт не станет шире.
Угодить старается он нам.
Не война то, а войнушка:
Шлём полки, за пушкой пушка.
От вьетнамцев мы спасём Вьетнам!
Несмотря на непогоду,
Гу́кам мы несём свободу,
Но неблагодарные они.
В джунгли к красным убегают,
Часовых в ночи стреляют.
От разрывов лишь горят огни.
Президент сказал в эфире,
Что конфликт не станет шире.
Угодить старается он нам.
Не война то, а прогулка.
Взрывы раздаются гулко.
От вьетнамцев мы спасём Вьетнам!
Мы летим на вертолётах,
Мы строчим из пулемётов,
Словно рой безумной саранчи.
В чёрной, словно ночь, одежде,
Много партизан – как прежде.
Падаем, ракету получив.
Президент сказал в эфире,
Что конфликт не станет шире.
Граждане, не нужно лишних драм.
Не война – одно названье,
Значит – прояви старанье –
Без вьетнамцев будет пусть Вьетнам!
Что же, в рисовом я поле,
За Биг Дэдди беспокоен –
Знаю, любит всех нас президент,
За семь тысяч миль отсюда.
К нам летят полки. Покуда
Прибавляет кто-то к центу цент.
Неужели старик Байден уже сидел в Овальном кабинете?..
Кажется, Америка раз в четыре года выбирает фамилию президенту, все равно один байден получается.
Тогда евойный псевдоним был Линдон-Джонсон:)
Но так да, очень похоже)
Я как раз заметил эту удивительную аналогию в тексте песни. А сама песня очень классная, послушайте. Спасибо за комментарий!
Ага.
Ого!
О! Заказ примите на безвозмездно (что значит даром -Сава(с) перевод Run Through The Jungle Тома Фогерти (Криденс Клиавотырыч Ривайвл)?
https://www.youtube.com/watch?v=dtkeaeVAPIs
А то мну вторую неделя вирусит
Хорошо, товарищ Меч, хорошо)
Криденс это тема так-то:)))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Проснуться было так неинтересно,
настолько не хотелось просыпаться,
что я с постели встал,
не просыпаясь,
умылся и побрился,
выпил чаю,
не просыпаясь,
и ушел куда-то,
был там и там,
встречался с тем и с тем,
беседовал о том-то и о том-то,
кого-то посещал и навещал,
входил,
сидел,
здоровался,
прощался,
кого-то от чего-то защищал,
куда-то вновь и вновь перемещался,
усовещал кого-то
и прощал,
кого-то где-то чем-то угощал
и сам ответно кем-то угощался,
кому-то что-то твердо обещал,
к неизъяснимым тайнам приобщался
и, смутной жаждой действия томим,
знакомым и приятелям своим
какие-то оказывал услуги,
и даже одному из них помог
дверной отремонтировать замок
(приятель ждал приезда тещи с дачи)
ну, словом, я поступки совершал,
решал разнообразные задачи —
и в то же время двигался, как тень,
не просыпаясь,
между тем, как день
все время просыпался,
просыпался,
пересыпался,
сыпался
и тек
меж пальцев, как песок
в часах песочных,
покуда весь просыпался,
истек
по желобку меж конусов стеклянных,
и верхний конус надо мной был пуст,
и там уже поблескивали звезды,
и можно было вновь идти домой
и лечь в постель,
и лампу погасить,
и ждать,
покуда кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
Я был частицей этого песка,
участником его высоких взлетов,
его жестоких бурь,
его падений,
его неодолимого броска;
которым все мгновенно изменялось,
того неукротимого броска,
которым неуклонно измерялось
движенье дней,
столетий и секунд
в безмерной череде тысячелетий.
Я был частицей этого песка,
живущего в своих больших пустынях,
частицею огромных этих масс,
бегущих равномерными волнами.
Какие ветры отпевали нас!
Какие вьюги плакали над нами!
Какие вихри двигались вослед!
И я не знаю,
сколько тысяч лет
или веков
промчалось надо мною,
но длилась бесконечно жизнь моя,
и в ней была первичность бытия,
подвластного устойчивому ритму,
и в том была гармония своя
и ощущенье прочного покоя
в движенье от броска и до броска.
Я был частицей этого песка,
частицей бесконечного потока,
вершащего неутомимый бег
меж двух огромных конусов стеклянных,
и мне была по нраву жизнь песка,
несметного количества песчинок
с их общей и необщею судьбой,
их пиршества,
их праздники и будни,
их страсти,
их высокие порывы,
весь пафос их намерений благих.
К тому же,
среди множества других,
кружившихся со мной в моей пустыне,
была одна песчинка,
от которой
я был, как говорится, без ума,
о чем она не ведала сама,
хотя была и тьмой моей,
и светом
в моем окне.
Кто знает, до сих пор
любовь еще, быть может…
Но об этом
еще особый будет разговор.
Хочу опять туда, в года неведенья,
где так малы и так наивны сведенья
о небе, о земле…
Да, в тех годах
преобладает вера,
да, слепая,
но как приятно вспомнить, засыпая,
что держится земля на трех китах,
и просыпаясь —
да, на трех китах
надежно и устойчиво покоится,
и ни о чем не надо беспокоиться,
и мир — сама устойчивость,
сама
гармония,
а не бездонный хаос,
не эта убегающая тьма,
имеющая склонность к расширенью
в кругу вселенской черной пустоты,
где затерялся одинокий шарик
вертящийся…
Спасибо вам, киты,
за прочную иллюзию покоя!
Какой ценой,
ценой каких потерь
я оценил, как сладостно незнанье
и как опасен пагубный искус —
познанья дух злокозненно-зловредный.
Но этот плод,
ах, этот плод запретный —
как сладок и как горек его вкус!..
Меж тем песок в моих часах песочных
просыпался,
и надо мной был пуст
стеклянный купол,
там сверкали звезды,
и надо было выждать только миг,
покуда снова кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.