И кухни полумрак,
И свет из коридора,
Февральских суток
Двадцать третий час –
Все будет так,
И все вернется скоро,
И повторится завтра
В миллионный раз.
Приду домой.
И свет из коридора
Чертой залезет
В кухни полумрак.
И день долой.
И ночь, как Терпсихора,
С улыбкой в танце
Бросит мне – дурак!
Дурак, дурак!
У дурака на ужин
Объедки счастья, кулича и солнца.
И отвернется к «Dance Macabre»* стужи,
Но будто в рожу
Громко рассмеется.
А в кухне тьма,
Похожая на морок.
Была ли ты,
Похожая на взлет?
Застывшая лучом из коридора...
Черта родилась
И сюда ползет…
Ползет, как перст,
Ко мне в пустую кухню.
Все той чертой
Размечено навек.
Я, может, с потолка
В тот странный танец рухну.
Не грешник,
Просто одинокий человек.
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
