Просыпаясь, он каждый раз рождался заново,
Говорил своей маме - "Ты не моя мама",
Но она не верила в это. Мало ли странного
Может быть в кучерявой головке её Адама?
И в такие моменты глаза его были чёрными,
Как обсидиан в глазницах мёртвого фараона,
И из них на волю рвались другие пространства и вороны,
А потом разлетались по городу во все стороны
И тогда мама плакала -
Это было страшнее, чем заживо быть погребённым.
В два он бегло читал. По ночам приходили кошмары.
Ему снилось, что он - пылинка в огромной Вселенной.
Это было ужасно, и он становился старым,
Сохраняя при этом способность отаваться обыкновенным.
И ещё. Автобус, старый, пыльный, за стёклами -
Полевые ромашки в кадках, высокие, как тополя.
Он считает вслух, и глаза становятся мокрыми,
Потому что на "десять" должна раствориться Земля.
Это снилось ему и в четыре с четвертью года,
Когда он был седой, как лунь и сжимал виски,
Чтобы знания не разрывали маленького урода,
Как пробел на экране - худое тело строки.
Перед смертью я видел его в больничной палате
Там куда-то бежали врачи и пытались спасти
Он лежал, а в глазах затаилась огромная просьба - Хватит!
Дайте просто уснуть, я прошёл все земные пути.
Нет у меня для вас ни слова,
Ни звука в сердце нет,
Виденья бедные былого,
Друзья погибших лет!
Быть может, умер я, быть может -
Заброшен в новый век,
А тот, который с вами прожит,
Был только волн разбег,
И я, ударившись о камни,
Окровавлен, но жив, -
И видится издалека мне,
Как вас несёт отлив.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
