Перебирая чётки старых снов,
Она сидела в опустевшем парке.
Свернулся май калачиком у ног
И кто-то улыбался с аватарки
Разбитого рекламного щита,
Который выпускал по ветру споры,
Перед глазами плыли города
И вечером сходились в главный город.
Всё было пройдено уже по сотне раз,
Закат пылал, как здание Рейхстага
И сто чертей на кончике пера
Готовились сорваться на бумагу,
И вечер наблюдал издалека
За тем, как мир решил остановиться,
Как за строкой летела вверх строка...
И упиралась в небо над столицей.
На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьевых гор до церковки знакомой
Мы ехали огромною Москвой.
А в Угличе играют дети в бабки
И пахнет хлеб, оставленный в печи.
По улицам меня везут без шапки,
И теплятся в часовне три свечи.
Не три свечи горели, а три встречи —
Одну из них сам Бог благословил,
Четвертой не бывать, а Рим далече,
И никогда он Рима не любил.
Ныряли сани в черные ухабы,
И возвращался с гульбища народ.
Худые мужики и злые бабы
Переминались у ворот.
Сырая даль от птичьих стай чернела,
И связанные руки затекли;
Царевича везут, немеет страшно тело —
И рыжую солому подожгли.
Март 1916
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
