"От слова "одиночество"
Дрогнет и воздух в комнате.
И я осознаю, что у человека
Самое слабое место - глаза".
П. Севак
Первое.
Одиночество – не пустота.
Оно достанет даже во сне.
Им, словно желе, заполняют сердце
и прокручивают, как мороженое в МакДоналдсе,
чтобы было вкуснее,
а там или бейся или "свет гаси".
Мы с тобой, как два авиарейса –
рядом, но в разных коридорах,
на встречных курсах,
но в разных аэропортах.
Нам никогда не встретиться,
если только в ангаре для списанных самолетов.
А пока летаем, нам не быть вместе
потому, что мы авиарейсы
конкурирующих авиакомпаний,
под завязку заправленные страданием.
А, может, просто мне хочется,
чтобы было так...
Вобщем,
одиночество – не пустота.
Второе.
Одиночество – не тишина.
Оно – гомон улиц Москвы безбрежной
и оно – память о любви твоей нежной,
которая будет еще или была уже...
Да будет уже!
Как сказал Б.Г.,"душа в неглиже",
в шоке от стыда
зовет, но не придет никогда,
ни тишина, ни с голосом твоим резонанс.
Только последний шанс
отыскать твою волну,
сканируя
радиоактивный фон, Белый Шум,
и идя, подобно Курску, ко дну
бравировать
Гордостью
(всё, что приходит на ум)
перед другом,
а дома, слушая новости,
ловить название твоего города
и бесконечно ждать то мгновение, когда
накроет твоя волна.
Да,
одиночество – не тишина.
Третье.
Одиночество – хаотичное блуждание глаз
в поиске знакомых черт.
Пятидесяти двух недельное воздержание
от писем, звонков, фраз
(мне проще, я – интроверт).
Награда или наказание,
гнев или покаяние -
неважно нисколько.
Знаю только,
что глазам моим надо
угадать
фигуру твою в мареве
над горячим асфальтом,
нарисовать
и, быть может, отправить в Прадо
в осеннем кленовом зареве
твое грудное контральто.
И это будет – шедевр XXI века…
но глаза – самое слабое место у человека,
и обратил внимание
я только сейчас,
бесцельно шатаясь по городу,
на, у каждого второго,
хаотичное блуждание глаз.
От озноба морального
поднимаю ворот:
кому и во что теперь верить?
Степень одиночества каждого, наверное,
можно измерить
интенсивностью поиска знакомых черт.
Радуйся, Прадо, я достаю мольберт...
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
1953
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
