Ипполитичное поздравление (на «лытдыбр №3» Ипполита Похлебкина)
«Бог умер, а как зовут, не сказал…»
Покорны божьему веленью, свистают птички в выси, пни стоят, чернея, в отдаленьи, и молят: - Посильнее пни, пускай щепой разносит тело по зеленющей мураве, и из нутра взрастёт несмело вендетта, то ись буква W. Ростки остатков прежних мыслей листами новых отрастут, вгрызутся в тело пней, как гризли, как в даму – славный проститут. Как Чай-Иван на пепелище, покроют зеленью распад, ростков из сотен станет тыщи, мильоны, миллиарды ад-ресов в системе веба, сетью опутан шарик, сетью жил, и жив, и будет жить, соседям мигать отрыжками горнил. А я в неведомом томленьи лежу на трассе кирпичом и жду отмены притяженья. О чём писал поэт, о чём?!
Тут, понимаешь, полной мерой гребёшь, прикованный к веслу, а он в стихах летел галерой, и слева-справа – по крылу! Ты тупо мнёшь ботинком землю, рифлёный оставляя след, а он в крылатке – словно демон, горящим слогом был воздет. Ты, матерясь и беккерея, нуклоны ищешь в пустоте, а он любил взлететь на рею, хоть бы за шею, но – к мечте тянулся, парусом алея, свистящим ямбом трепеща, за что размножен по аллеям то бронзой, то гранитом… ща…! Ты тщишься стать чуть круче горки, преображаясь в изотоп, а он, зараза, на подкорке, почти шутя, воздвигнул столп.
Ну, в общем, в следующей жизни лохматым псом или котом на эти памятники пИсать я буду гордо и с понтОм!
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
