помещу вместе с обороткой Василия Тюренкова, коотрая мне безумно нра - попал он в тему
Ипполит Похлебкин
ты знаешь, я здесь...
и сверх всякой меры
насытился жизнью на новом месте...
сижу вышиваю бадьяном белым
по серой рубахе
печали крестик
работаю медленно, тихой сапой,
стежок за стежком из своей любви,
но
мешают насмешки того сатрапа,
что мне по-дешевке торгует вина
под домом,
в подвале...
он вертит краны,
хохочет,
разит перегаром готтским...
там капли-рубины читают грани
стаканов,
а после летят на доски...
здесь море сокровищ, богатств несметно
туманом висит аромат аниса...
от скуки высокая очень смертность -
здесь даже в домах
передохли крысы
октябрь
простирает свои объятья
здесь тысячи лет в разнотравье пёстром...
но только дубы мне уже - не братья,
и даже березы теперь - не сёстры
не сыщешь у женщин ключиц излуки
такой, чтоб молитвенный глас -
святая! -
заплакал навзрыд...
да и мрут со скуки
поскольку другого никто не знает
не видел...
Ты знаешь
здесь очень сыро...
замучала слякоть, из окон дует...
но каждую ночь по кусочку сыра
на маленькой кухне
на пол
кладу я
Василий Тюренков
Ты знаешь, а здесь океан так солон,
И даже колюч, и немного горек,
Ночами ревёт, как Шаляпин соло,
Скрипит, как пружины солдатских коек,
А я выхожу поскулить с ним вместе,
И, глядя на блики огней Эмпайра,
Кляну этих рыжих шуршащих бестий,
И с ними шуршу -- полудохлый стайер,
Слезливый мерзляк, ветеран-грэйхаунд,
Дурной чемпион инвалидных гонок...
А знаешь... так скучен зимой Мидтаун,
И слой облаков по-французски тонок.
Здесь водка пуста, а вино – сонливо,
И в бэйсменте бойлер всегда исправен,
А чайки, кружась над Гудзон-заливом,
Орут, точно их ущемляют в праве...
Каком? -- да клевать пирожки с помойки,
Толстеть и вальяжно ходить по пляжу,
И Чижик, пьянчуга с Фонтанки-Мойки,
За все их свободы «Смирнова» вмажет...
Ты знаешь, а ночи густы, как дёготь,
И путь над водой недоступно-млечен,
Но слышно, что кто-то, беззвучно-лёгок,
По угольным волнам идёт навстречу.
Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести -
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки -
Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.