Мой мир обрастает пылью и хочется все проветрить,
Убрать сапоги под дверью и снова полить цветы,
Цветочные вазы стонут, мне вновь остается верить,
Что мягкие снов надежды в них спрячут свои следы.
Открою окно пошире, стряхну с покрывала осень
И под золотым кашемиром останется чей-то взгляд,
А мне не хватило улиц – я в них заблудилась очень
И, видимо, опоздала на масок небесных парад.
Мой мир не искриться ярко под светом дремучих веток,
Ночами не расцветает полянным огромным костром,
И вот уже стонет ветер, зима накидала деток
И тлеют бумаги пеплом под старым чужим столом.
Не выкинуть мысли в урны, не вынуть из глаз отраженье,
Почистить столы от пальцев – да руки не достают,
У стен отрастают крылья, меня ж убивает похмелье
Осенних застеклянных улиц и дом, придающий уют.
Мой мир подустал итожить победы и пораженья,
Играть в волейбол с цунами надменных кофейных глаз…
И падает на пол сумка и что-то приводит в движенье
И хочется лечь у стенки и спрятать несказанность фраз.
Захлопнув окно от ветра, поправить небес занавески
И вслух рассмеяться птицам о том, что сошла с ума…
Опять побежать по кругу – чтоб лица сменяли фрески
И тихо себе признаться, что мир мой – есть я сама.
Какая осень!
Дали далеки.
Струится небо,
землю отражая.
Везут медленноходые быки
тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня
встает в оконной раме.
Весь город пахнет спелыми плодами.
Под окнами бегут ребята в класс.
А я уже не бегаю - хожу,
порою утомляюсь на работе.
А я уже с такими не дружу,
меня такие называют "тетей".
Но не подумай,
будто я грущу.
Нет!
Я хожу притихшей и счастливой,
фальшиво и уверенно свищу
последних фильмов легкие мотивы.
Пойду гулять
и дождик пережду
в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились
в пятнадцатом году,
мои двадцатилетние ребята.
Едва встречая первую весну,
не узнаны убитыми отцами,
мы встали
в предпоследнюю войну,
чтобы в войне последней
стать бойцами.
Кому-то пасть в бою?
А если мне?
О чем я вспомню
и о чем забуду,
прислушиваясь к дорогой земле,
не веря в смерть,
упрямо веря чуду.
А если мне?
Еще не заржаветь
штыку под ливнем,
не размыться следу,
когда моим товарищам пропеть
со мною вместе взятую победу.
Ее услышу я
сквозь ход орудий,
сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди
и продаются мокрые цветы.
Прошла машина,
увезла гудок.
Проносит утро
новый запах хлеба,
и ясно тает облачный снежок
голубенькими лужицами неба.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
