Вас дома ждут матери или кто, прости меня господи? Я мать вашу сюда не посылал лаптем киселя хлебать. Отслужи, а потом уже чешись задней ногой в любом месте. И нечего мне тут невинные глазки корчить: я всех вас невооружённым глазом знаю, кто во что дышит. Здесь, я понимаю, – армия, а не детский сад благородных девиц. Родина призвала – отдай! И никаких... А то много вас, любителей острых ощущений в нехорошем смысле слова. А служить за вас министр обороны будет? Да, здесь вам пряников, как в ресторане, на подносе не подадут, нечего греха таить... Здесь казарма, а не чёрт знает что сбоку припёку. А я вам не отец крёстной мафии, а сами знаете кто, напоминать лишний раз не буду, не прилично. Так что зарубите себе на том самом месте: главное для солдата – мать... родина, а не какая-то там, прощу прощения... И вы не думайте узким умом, что можно что-нибудь такое, чего нельзя. Если родина прикажет – да! А так – ни-ни... Потому что, если каждый наплюёт и захочет, что ж из всего этого в конце концов выйдет? Не знаете? то-то и оно. А я знаю, да не скажу и вам не советую. Отсюда и результаты, которых – ноль и маленькая тележка. А родина на вас... А вы от неё... и ни в какую. И, как крысы, с корабля – на бал. А потом – после бала и поминай как напишешь. Вот я и говорю... а иначе куда послать? Устав – это вам не дисциплина, два раза повторять не захочется. А сказали – сделай и умри, а там как знаешь.
Зверинец коммунальный вымер.
Но в семь утра на кухню в бигуди
Выходит тетя Женя и Владимир
Иванович с русалкой на груди.
Почесывая рыжие подмышки,
Вития замороченной жене
Отцеживает свысока излишки
Премудрости газетной. В стороне
Спросонья чистит мелкую картошку
Океанолог Эрик Ажажа -
Он только из Борнео.
Понемножку
Многоголосый гомон этажа
Восходит к поднебесью, чтобы через
Лет двадцать разродиться наконец,
Заполонить мне музыкою череп
И сердце озадачить.
Мой отец,
Железом завалив полкоридора,
Мне чинит двухколесный в том углу,
Где тримушки рассеянного Тёра
Шуршали всю ангину. На полу -
Ключи, колеса, гайки. Это было,
Поэтому мне мило даже мыло
С налипшим волосом...
У нас всего
В избытке: фальши, сплетен, древесины,
Разлуки, канцтоваров. Много хуже
Со счастьем, вроде проще апельсина,
Ан нет его. Есть мненье, что его
Нет вообще, ах, вот оно в чем дело.
Давай живи, смотри не умирай.
Распахнут настежь том прекрасной прозы,
Вовеки не написанной тобой.
Толпою придорожные березы
Бегут и опрокинутой толпой
Стремглав уходят в зеркало вагона.
С утра в ушах стоит галдеж ворон.
С локомотивом мокрая ворона
Тягается, и головной вагон
Теряется в неведомых пределах.
Дожить до оглавления, до белых
Мух осени. В начале букваря
Отец бежит вдоль изгороди сада
Вслед за велосипедом, чтобы чадо
Не сверзилось на гравий пустыря.
Сдается мне, я старюсь. Попугаев
И без меня хватает. Стыдно мне
Мусолить малолетство, пусть Катаев,
Засахаренный в старческой слюне,
Сюсюкает. Дались мне эти черти
С ободранных обоев или слизни
На дачном частоколе, но гудит
Там, за спиной, такая пропасть смерти,
Которая посередине жизни
Уже в глаза внимательно глядит.
1981
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
