Тьма!
Даже не тьма, а густой сумрак. Намеки движения, силуэты. Но все это видится не глазами - смутные образы возникают непосредственно в голове. Я стою в толпе и жду своей очереди. «Толпа» - это не совсем правильно сказано. Как я уже говорил, я никого не вижу. Я просто не могу тут видеть. Точнее, тут не видится… Но мы «стоим» рядом, нас множество, и мы чувствуем друг друга. Не дыхание и звуки, но эмоции. И эти эмоции раздражают. Кто-то боится, кто-то просто возбужден, кто-то не понимает, что происходит… Я же просто зол! Знаете, что «злой» - это единственное прилагательное с одной гласной? Я бы и ее выкинул как-нибудь, но пока не знаю, как. Я тоже не понимаю, что происходит. Я помню вчерашний день. Хорошо помню, как всегда. Но, как я здесь оказался, я не помню и не понимаю. И поэтому я очень зол... Я ментально ищу единомышленника… Эмоции, эмоции, чувства… Все невнятные, все с кислинкой страха. Тошно. Хотя… вдруг, где-то на грани… Ну, конечно, такая же злость, та же аура, там, далеко. Меня физически тянет туда. Это Она. Я понял… Стоп!
Свет!
Яркий, слепящий свет. И внезапное понимание. Вот то, самое яркое и самое дальнее пятно… Впрочем, вы и так все поняли или сейчас поймете. А вот мой ангел-хранитель, самый блекленький. Стоит передо мной и мерцает неровно. Чувствую, оправдательную речь готовит – он здесь вроде моего адвоката.
– А этот почему вне списка? Особенный?
– Да нет, ничего особенного, он хороший, он…
– ?
– Но у нас, боюсь, проблемы…
– ???
– Гордыня…
– Хм… А по делам-то Рай! В чистом виде Рай!
– Вот и я о том же. Несоответствие… Полное.
Начинаю закипать дешевым кипятильником. Ненавижу себя за это, но ничего не могу поделать.
– Ишь ты, Смотри на него! Задира?
– Петруш, ну не зли его, не надо.
– Это почему? Рай надо заслужить!
И тут я, наконец, взрываюсь.
– Да пошел ты! Ни перед кем не выслуживался! Вот еще!
– Силен, брат! А, давай-ка мы его…
– Да пошел ты на…
Стоп!
Тьма!
Темнота. Ни зги. Вот достали своими фокусами! А я думал, серьезная контора. Но в это раз я понимаю, что должен видеть глазами. Просто пока не вижу. Интересно, почему? Ослеп? Вдруг снова чувствую вокруг людей. Нескольких. Эмоции. Все нервничают. Ждут. Одному ждущему больно. Он устал, он на грани… Он зол. Люди вокруг говорят, кричат, спорят…
– Кесарево нужно, немедленно!
– Не сметь! Я сама! Сама!
– Помрешь ты «сама»!
Какая знакомая аура… Так это ведь незнакомка из Приемной!
Эй, осторожней! Какая-то сила выталкивает меня наружу, подхватывают сильные руки, тянут… Мама!!! С отрезанной пуповиной медленно гаснет сознание… Гу, гу-гу. Я плохо соображаю, делаю усилие. Как я зол! Не помню, не могу вспомнить. Мама? Жалкие остатки разума покидают меня, слова ускользают, разодранные мысли выскальзывают из головы и теряются во Вселенной. Пустота… Зачем вы меня шлепнули? Я всхлипываю и начинаю плакать… Стоп!
Знаешь, тут прикольная история вышла! Пришла в голову идея, которая показалась очень интересной. просто очень. Я стал вокруг нее накручивать... а потом приехал на работу. Вечером хотел записать... и вспомнил только то, что накрутил вокруг. Несколько дней вспоминал ))) нифига. Плюнул и записал оболочку ) она сама по себе имхо получилась (скромненько так). Но все же... чего я хотел-то? )
Ник, то чего ты хотел - это очень хорошо. Правда. Это сквозит и ощущается. Но... просто не дотянул маленько. И это тоже нормально. Не боги, сам знаешь) Слишком предсказуемо (причем, гораздо раньше, чем ты сам это предугадал и предупредил). Дошлифуй... имхо
В том-то и дело, что это была отвлекающая канва. Нарочито прозрачная... А главную мысль потерял в пробке на Кутузе где-то...
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Проснуться было так неинтересно,
настолько не хотелось просыпаться,
что я с постели встал,
не просыпаясь,
умылся и побрился,
выпил чаю,
не просыпаясь,
и ушел куда-то,
был там и там,
встречался с тем и с тем,
беседовал о том-то и о том-то,
кого-то посещал и навещал,
входил,
сидел,
здоровался,
прощался,
кого-то от чего-то защищал,
куда-то вновь и вновь перемещался,
усовещал кого-то
и прощал,
кого-то где-то чем-то угощал
и сам ответно кем-то угощался,
кому-то что-то твердо обещал,
к неизъяснимым тайнам приобщался
и, смутной жаждой действия томим,
знакомым и приятелям своим
какие-то оказывал услуги,
и даже одному из них помог
дверной отремонтировать замок
(приятель ждал приезда тещи с дачи)
ну, словом, я поступки совершал,
решал разнообразные задачи —
и в то же время двигался, как тень,
не просыпаясь,
между тем, как день
все время просыпался,
просыпался,
пересыпался,
сыпался
и тек
меж пальцев, как песок
в часах песочных,
покуда весь просыпался,
истек
по желобку меж конусов стеклянных,
и верхний конус надо мной был пуст,
и там уже поблескивали звезды,
и можно было вновь идти домой
и лечь в постель,
и лампу погасить,
и ждать,
покуда кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
Я был частицей этого песка,
участником его высоких взлетов,
его жестоких бурь,
его падений,
его неодолимого броска;
которым все мгновенно изменялось,
того неукротимого броска,
которым неуклонно измерялось
движенье дней,
столетий и секунд
в безмерной череде тысячелетий.
Я был частицей этого песка,
живущего в своих больших пустынях,
частицею огромных этих масс,
бегущих равномерными волнами.
Какие ветры отпевали нас!
Какие вьюги плакали над нами!
Какие вихри двигались вослед!
И я не знаю,
сколько тысяч лет
или веков
промчалось надо мною,
но длилась бесконечно жизнь моя,
и в ней была первичность бытия,
подвластного устойчивому ритму,
и в том была гармония своя
и ощущенье прочного покоя
в движенье от броска и до броска.
Я был частицей этого песка,
частицей бесконечного потока,
вершащего неутомимый бег
меж двух огромных конусов стеклянных,
и мне была по нраву жизнь песка,
несметного количества песчинок
с их общей и необщею судьбой,
их пиршества,
их праздники и будни,
их страсти,
их высокие порывы,
весь пафос их намерений благих.
К тому же,
среди множества других,
кружившихся со мной в моей пустыне,
была одна песчинка,
от которой
я был, как говорится, без ума,
о чем она не ведала сама,
хотя была и тьмой моей,
и светом
в моем окне.
Кто знает, до сих пор
любовь еще, быть может…
Но об этом
еще особый будет разговор.
Хочу опять туда, в года неведенья,
где так малы и так наивны сведенья
о небе, о земле…
Да, в тех годах
преобладает вера,
да, слепая,
но как приятно вспомнить, засыпая,
что держится земля на трех китах,
и просыпаясь —
да, на трех китах
надежно и устойчиво покоится,
и ни о чем не надо беспокоиться,
и мир — сама устойчивость,
сама
гармония,
а не бездонный хаос,
не эта убегающая тьма,
имеющая склонность к расширенью
в кругу вселенской черной пустоты,
где затерялся одинокий шарик
вертящийся…
Спасибо вам, киты,
за прочную иллюзию покоя!
Какой ценой,
ценой каких потерь
я оценил, как сладостно незнанье
и как опасен пагубный искус —
познанья дух злокозненно-зловредный.
Но этот плод,
ах, этот плод запретный —
как сладок и как горек его вкус!..
Меж тем песок в моих часах песочных
просыпался,
и надо мной был пуст
стеклянный купол,
там сверкали звезды,
и надо было выждать только миг,
покуда снова кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.