Ну, вот зачем ты туда ходила? Сколько же говорили тебе - не надо где попало шляться.
Знаешь ведь, что за люди там живут!
Эх! Дура ты, дура...
А она молчала и на всё соглашалась. И опускала повинные глаза.
А что ей оставалось ещё сказать?
Что устала так, на верёвочке-то ходить. Что доверилась совсем чужим людям?
Но, ведь и она тоже живая, и ей хочется хоть иногда, хоть малую чуточку, что-то поменять в своей жизни.
Ну, вот и получила, что хотела. Не ходи туда больше!
В следующий раз, может и не то совсем будет. Ладно ещё подоспела.
А я тут бегаю, ищу тебя, дуру такую!
Что там тебе, такое, мёдом ворота намазали? Лезешь, сама не знаешь куда!
Пока бока-то все не обдерут, всё ведь ты у меня не поумнеешь...
А она всё слушала и тихонечко про себя вздыхала.
Коли говорить-то бы умела, ой, как бы за жизнь-то всего насказала.
Но, ни слова за всю свою жизнь не произнесла, бабки Федотьи старая коза...
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.