Их стройотряд был отправлен в колхоз на уборку урожая. Дело — делом, но подурачиться студенты тоже успевали.
Смеясь и отпуская шутки, Марина всё глубже закапывалась в кучу зерна, привезенного с поля накануне. Её друзья, веселясь от души, делали то же самое.
...Марина почувствовала, что закопалась слишком глубоко. Стало не хватать воздуха. Она запаниковала и... моментально проснулась. Кромешная тьма повергла её в ужас. Растолкала спящего рядом будущего мужа Андрея и закричала:
— Открой палатку, я задыхаюсь, умираю, ну скорее же!
Андрей вскочил, распахнул полы входа, попытался успокоить Марину. Она вышла на "волю", вдохнула свежего воздуха, стало легче. Остаток ночи они спали с открытым входом, откуда на них глядели звезды.
С тех пор Марина боялась темноты. Засыпала только с включенным ночником.
Прошли годы. В поселке, где жили Марина с Андреем и сыном, в один из декабрьских вечеров, во время метели, случилась авария на подстанции. Поселок оказался без электричества. Жгли свечки. Потом сын и муж легли спать. Марина металась по комнате — опять, как в молодости, началась паника. Метель стихла. Марина выбежала на улицу. Вдохнула морозный воздух. Тревога постепенно отходила. Белые сугробы разбавляли темноту. Марина набрала в ладонь снега и прижала его к щеке. Он казался теплым и как будто шептал: "Не бойся, я с тобой..."
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
