В семье Камовых обед. За столом сидят мать, отец и их семилетний сын Игорек. Сегодня, в школе, где учится Игорек, первоклассников водили в театр на спектакль «Волшебная лампа Аладдина». Мать за обедом заводит разговор об этом событии.
- Тебе понравилось представление?
Игорек не отрывая глаз от тарелки, кивает.
- А запомнилось особенно, что?
- Все, - буркает Игорек.
- Так не бывает, - назидательно говорит мать, – что-то одно всегда нравится больше, чем другое.
- Что же там может не понравиться? – удивляется сын. - Это ведь не как вы с папой живете.
- Вот те раз! - подает голос отец. – Ну-ка, будь добр, поделись своими мыслями о нас.
Игорек различает сарказм в словах родителя и ни звука, только ниже наклоняет голову.
- Ты что, в рот воды набрал? – настаивает родитель.
- А чего говорить? – пожимает плечами Игорек. - Каждый день одно и то же – ничего интересного, а тебя что не спроси, сразу я или маленький, или нужно учиться лучше.
- Ясно, - говорит задетый за живое отец, - смотрю, ты так и не понял, что театр – это только место для зрелищ, а спектакль всего лишь выдумка автора. Это все не по-настоящему, для вида…
- Нет, пап, - решительно перебивает его Игорек, - это мы живем понарошку, - и, глядя прямо в глаза отцу, заключает с непоколебимой уверенностью. - В театре все по-настоящему.
На секунду или две родители растерянно замирают. Игорек обводит взглядом их неподвижные лица, тяжело вздыхает и опять склоняется над тарелкой, как если б ему сейчас никого не хотелось видеть.
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.