— Это банально! — орала я двумя днями позже. — Про это написаны сотни книжек. В клубах уже давно никто не знакомится.
— Пусть банально, зато эффективно, — не сдавалась дочь. — Я знаю несколько живых примеров, когда двое обрели друг друга именно в спортивном клубе. А одна пара познакомилась в парилке. Заметь, в парилке элитного клуба.
— Ты меня еще на кладбище отправь! — парировала я.
— Надо будет — и пойдешь. Изображать неутешную молодую вдову легко. Ты бы справилась — уверена на все сто!
В понедельник я отправилась записываться «на спорт». Вот скажите мне, почему все выбирают новую жизнь именно с понедельника? Думаю, потому, что понедельник самый подходящий для этого день. Потом ведь можно запросто все свалить именно на него: не получилось, понедельник — день тяжелый, он, только он виноват во всех бедах и несчастьях, в неудачах и неуспехе. Но я про это знала, просто новая жизнь пришлась на понедельник по причине дочериного воскресного вояжа по магазинам.
Катька нашла дорогой спортивный клуб, пользующийся популярностью. Немаловажным было и то, что клуб находился недалеко от дома.
При входе красовалась витиеватая вывеска. «Элита», — прочитала я и немного струсила. Дочь, словно прочитав мои мысли, прислала эсэмэску: «Не дрейфь!» Я толкнула дверь и попала в невиданный ранее, сказочный мир.
В «Элите» все сверкало чистотой, безупречным вкусом хозяев не только этого заведения, но и тех хозяев жизни — слуг народа в комплекте с бизнесменами и банкирами, — которые его посещали. В первый момент я оробела, но меня быстро привела в чувство милая девушка, вмиг окружившая заботой и вниманием. Девушка провела по клубу, рассказала практически о каждом тренажере, показала сауну, кабинеты специалистов по массажу, бассейн — настоящую голубую лагуну с настоящими пальмами в кадках на бортиках, зону отдыха с баром и кафе и гордость клуба — картинную галерею. Я чинно кивала головой, поддакивала, ахала при упоминании автора очередного шедевра, как будто не далее чем вчера распивала с ним чаи на вечеринке. В целом экскурсией я осталась довольна и в конце нашей задушевной беседы приобрела абонемент на полгода.
— Ах, извините, — почти правдоподобно оправдывалась я перед менеджером клуба, — хотелось, конечно, сразу года на три застолбить тут местечко, но увы… Дела… У меня через полгода командировка… в Англию, а сколько там пробуду — неизвестно.
Вот так, а вернее, почти так начался отсчет нового времени. «Охота на красивую жизнь» — условно назвала наше мероприятие дочь. Поначалу охотница из меня была никудышная. Я добросовестно занималась на тренажерах, уставала, в изнеможении падала в бассейн и просто отмокала там или растягивалась в сауне на полке. Один раз заснула и чуть было не угорела. Катька каждый раз требовала отчета: кого видела, с кем познакомилась, кто во что одет, что пьют в баре, что едят в кафе. А я лишь спустя неделю смогла начать осматриваться, мало-мальски привыкнув к нагрузкам. Как раз подоспело и первое клубное знакомство.
Этого мужчину поначалу можно было и не заметить, таким заурядным показался он на первый взгляд. Среднего роста, просто одетый — в джинсы и клетчатую с короткими рукавами рубашку навыпуск, никакой вычурности, никаких дорогущих будильников. Лишь обычные командирские часы красовались на грубоватых, загорелых руках. Самый что ни на есть обыкновенный мужчина. Но вот глаза… Именно они и привлекли мое внимание. Они были ярко-васильковые, как две пропасти — такой космической глубины. И еще в обрамлении длинных, пушистых ресниц. Глаза совершенно не сочетались с невзрачной внешностью. Он встретился со мной взглядом и улыбнулся одними уголками губ. Я приветливо кивнула в ответ, и мы разминулись. Однако через полчаса я вновь столкнулась с мужчиной, когда отправилась покрутить педали на велотренажере. Свободен был лишь соседний с ним тренажер, поэтому волей-неволей мы разговорились и заодно познакомились.
Крутя педали, я искоса поглядывала на нового знакомого. Оказалось, что свободная рубашка скрывала отличные формы Василия — так звали мужчину.
— Вас мое имя не шокирует? — осведомился между тем атлет.
— Нет, — откровенно призналась я, нисколько не кокетничая. — Вам никто не говорил, что оно отлично сочетается с вашими глазами?
— Только мама. Она потому и назвала меня Василием — за цвет глаз. Вы первая, кто провел такую же параллель, — он задумался, даже улыбнулся, видимо вспоминая свою матушку, и вдруг без перехода не то предложил, не то спросил: — А давайте после тренировки выпьем где-нибудь кофе?
— Кофе можно выпить и в баре, здесь же в клубе, — я попробовала сопротивляться, как учит меня Катька. Она говорит, что нельзя в первый же вечер принимать приглашение от незнакомцев. А здешний бар — другое дело. Можно расценивать вроде как и не совсем приглашение. Так почему бы и нет?
Василий неожиданно расстроился. Мне это понравилось. Но в голове широкой лентой с титрами всплыла дочкина фраза о «земляных работах» — «нарыть» информации, и как можно больше.
— Да мне хотелось бы… — он споткнулся на полуфразе, а потом, как будто приняв решение, выдохнул: — Да, да… Совершенно верно. Я согласен. Давайте здесь, в баре.
Из раздевалки я позвонила дочери и вкратце рассказала о знакомстве.
— Мусь, ничего не бойся. Ты теперь у меня просто красавица. Немудрено, что на тебя обратил внимание интересный мужчина. Только помни — никаких телефонов, никакой лишней информации о себе. Туману, больше туману. А его раскручивай. Все выведай. Удачи! Бон шанс! — Дочь училась в школе с углубленным изучением французского языка, потому любила вставлять что-нибудь эдакое с прононсом.
Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.
II
Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.
III
Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных,
Глазам - за свет и слезы их!
Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!
Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!
Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.
1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.