Мы живём в Пограничной Зоне в районе Трёх Деревьев. Конечно, наш район не фешенебельный. Как может считаться престижным приграничный посёлок? Но мне тут нравится. А что граница? Не суйся – не укусит. Сама Заграница, конечно, не кусается. Но это совсем другой мир. Ровный, серый и зловещий. И живут там огромные монстры. Быстрые, не знающие пощады. Однажды два монстра сцепились насмерть. Сам я не видел, старейшины рассказывают. Так вот, один из них выбросил второго прямо на нашу сторону. Потом прибежали зверюги поменьше — падальщики, наверное. Труп со своей стороны уволокли почти сразу, а с нашей ещё долго лежал. По своей же воле к нам они не наведываются. Говорят, что Заграница вовсе не бесконечна. Наверное, врут. Никто из тех, кто уходил в мир монстров, не вернулся. Никто… Кроме Антца. Старейшины утверждают, что он спятил. Представляете, Антц заявляет, что по ту сторону Заграницы лежит такая же земля, как наша. Что же тогда получается? Многие отправлялись в походы вдоль границы и возвращались ни с чем. Значит, Заграница — это полоса? Просто широкая серая полоса? Антц называет её странным словом «шоссе». Зверюг с шоссе называет «машинами», а тех поменьше (падальщиков) зовёт «людьми». Якобы Заграницей эти слова услышал.
Припасы в дорогу уже собраны. Но я пойду другим путём. Точнее, полезу! Вы же помните, в каком районе построен наш Муравейник? Я хочу посмотреть на Заграницу сверху, с дерева! Если потусторонний мир существует, я обязательно должен его увидеть!
В короткую ночь перелетной порой
Я имя твое повторял, как пароль.
Под окнами липа шумела,
И месяц вонзался в нее топором,
Щербатым, как профиль Шопена.
Нам липа шептала, что ночь коротка –
Последняя спичка на дне коробка.
Я имя твое наготове берег,
Как гром тишина грозовая,
Летя по Каретной в табачный ларек,
Авансом такси вызывая.
Пустые звонки вырывались из рук,
Над почтой минуты мигали.
На город снижался невидимый звук,
Мазурку сшивая кругами.
Не я тебе липу сажал под окном,
Дорогу свою не стелил полотном.
Слеза моя, кровь и ключица.
Нам без толку выпало вместе в одном
Раздвоенном мире случиться.
Останется воздух, а дерево – прах.
Пространство спешит на свободу.
Нам выпало жить в сопряженных мирах,
Без разницы звезд над собою.
Я черный Манхэттен измерю пешком,
Где месяц висит над бетонным мешком,
Сигнальная капля живая,
Минуту с минутой, стежок за стежком
Мазурку из мрака сшивая.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.