На берегу, где я укладываю в лодку удочки, вдруг появляется светло-рыжая корова. Следом за ней ковыляет древняя старуха в белом платочке, на ходу речитативом выговаривая укоры своей Буренке. Я машинально переставляю в монологе бабки порядок нескольких слов, и у меня, к собственному удивлению, получаются стихи:
Зорька, Зорька, ты куда?
Ты бочком уходишь от меня.
Я тебя ли в поле не вожу,
Я тебя ли сеном не кормлю.
Что ж теперь мне бегать за тобой,
За твоей шальною головой?
Хворостину вот сейчас возьму
И тебя до дому отведу.
***
Что ни говорите, а в деревне поэзия, видимо, в своих естественных условиях бытует. Вот городу с его разными высокотехнологическими штучкам она, похоже, без особой надобности. Ну, разве что, как ностальгия по утерянному раю.
А мне вспомнилось бродское - В деревне бог живет не по углам... В корове он, точно, живет ) Корова - божья тварь, вот ее и хочется воспеть )
Я думаю, сознание человека склонно к мифологии. В городе эта мифология какая-то угловатая и вроде как рваная, а в селе она убаюкивающе цельная, хотя и довольно-таки примитивная, но этим-то она и притягивает к себе.
Точно, проста, как правда!
Я люблю деревню!
Люблю животных) Коровы умницы и козы)
Только работать на земле тяжело) Ничего у меня с сельским хозяйством на даче не выходило)
А лошади - какие умные и красивые создания))
С сельским хозяйством я даже и не пытался подружиться, а животные, конечно, умницы, все-таки братья наши меньшие.
В детстве часто проводила лето в деревне, на папиной родине) Так ярко все впечаталось в память)
Детство, поездки в деревню - это такая куча впечатлений, о которых нет нет да и вспоминаешь всю жизнью.
высоко технологическими -- вместе.
гуд!
Исправил. Спасибо.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Я не запомнил — на каком ночлеге
Пробрал меня грядущей жизни зуд.
Качнулся мир.
Звезда споткнулась в беге
И заплескалась в голубом тазу.
Я к ней тянулся... Но, сквозь пальцы рея,
Она рванулась — краснобокий язь.
Над колыбелью ржавые евреи
Косых бород скрестили лезвия.
И все навыворот.
Все как не надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево.
И детство шло.
Его опресноками иссушали.
Его свечой пытались обмануть.
К нему в упор придвинули скрижали —
Врата, которые не распахнуть.
Еврейские павлины на обивке,
Еврейские скисающие сливки,
Костыль отца и матери чепец —
Все бормотало мне:
— Подлец! Подлец!—
И только ночью, только на подушке
Мой мир не рассекала борода;
И медленно, как медные полушки,
Из крана в кухне падала вода.
Сворачивалась. Набегала тучей.
Струистое точила лезвие...
— Ну как, скажи, поверит в мир текучий
Еврейское неверие мое?
Меня учили: крыша — это крыша.
Груб табурет. Убит подошвой пол,
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
Любовь?
Но съеденные вшами косы;
Ключица, выпирающая косо;
Прыщи; обмазанный селедкой рот
Да шеи лошадиный поворот.
Родители?
Но, в сумраке старея,
Горбаты, узловаты и дики,
В меня кидают ржавые евреи
Обросшие щетиной кулаки.
Дверь! Настежь дверь!
Качается снаружи
Обглоданная звездами листва,
Дымится месяц посредине лужи,
Грач вопиет, не помнящий родства.
И вся любовь,
Бегущая навстречу,
И все кликушество
Моих отцов,
И все светила,
Строящие вечер,
И все деревья,
Рвущие лицо,—
Все это встало поперек дороги,
Больными бронхами свистя в груди:
— Отверженный!
Возьми свой скарб убогий,
Проклятье и презренье!
Уходи!—
Я покидаю старую кровать:
— Уйти?
Уйду!
Тем лучше!
Наплевать!
1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.