У нас в классе учился Саша Зимин, похожий на старичка. Он был сухощавый, чуть сутулый, с какими-то очень жиденькими волосами. Он курил. Не помню, чтоб он был весёлым, всё время высказывал язвительные замечания, любил насмешничать. Знал досконально все политические события в мире. Читал газеты и слушал радио. Ну, старичок!
Главной особенностью Сашки было употребление слова-паразита «она» с ударением на первом слоге.
У доски на истории он отвечал примерно так:
- Двадцать второго июня, она, фрицы, она, без объявления войны, она, напали, она, на СССР.
Был ли он в кого-то влюблён – не знаю. К седьмому классу симпатии возникали и менялись в геометрической прогрессии. Я иногда ловила на себе его взгляд. Однажды даже спросила: «Что вылупился?» Он ответил: А чё, она, нельзя, она?»
Зимин умер совсем молодым. Совсем. Кажется, двадцати пяти ещё не было. Мне одноклассники говорили, что у него обнаружили какую-то неизлечимую болезнь лёгких.
Я жизнь люблю и умереть боюсь.
Взглянули бы, как я под током бьюсь
И гнусь, как язь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово.
Но я не рыба и не рыболов.
И я из обитателей углов,
Похожий на Раскольникова с виду.
Как скрипку, я держу свою обиду.
Терзай меня - не изменюсь в лице.
Жизнь хороша, особенно в конце,
Хоть под дождем и без гроша в кармане,
Хоть в Судный день - с иголкою в гортани.
А! Этот сон! Малютка-жизнь, дыши,
Возьми мои последние гроши,
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!
1958
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
