В середине третьего класса я перешла в другую школу – нам дали квартиру.
Я очень скучала по старой школе и изредка, приезжая в тот район к бабушке, наведывалась в свой бывший третий класс. Встречали меня восторженно: обнимали, шпыняли, дразнились, а однажды оторвали верёвку у зимней шапки.
Моя первая учительница Нина Дмитриевна ласково привечала меня, говорила, что ей жаль было отпускать такую хорошую ученицу.
Нина Дмитрииевна была модница с чудесной родинкой на щеке, со звенящим голоском. Меняла день-черездень наряды, а туфли как у неё, с острыми носами и на шпильке, были нашей заветной мечтой.
У Нины Дмитриевны был сын Гена, младше нас на год. « Геночка любит скрипочку, - говорила она свой подруге, другой учительнице. – Хочу отдать его в следующем году в музыкальную школу. Вот только возить некому на другой конец города.
К следующему году возить Гену в музыкальную школу появилось кому. Нина Дмитри- евна подружилась с мамой одной из учениц. У Лены Ершовой была ещё и бабушка, которая стала помощницей не только для своей дочери, но и для учительницы. Мамы бегали по киношкам, ходили на танцы в парк, а Лена и Гена оставались под присмотром бабушки.
В классе Ершова была в привилегированном статусе, она могла, как учительница, повышенным голосом делать замечания другим ребятам: «Харитоненко!!- вдруг восклицала она, - Ты чем занят?! От её крика вздрагивал весь класс. Она даже могла записать в дневник кому-то замечание.
Прошли годы. В маленьком городке слухи распостраняются как-то иначе, чем в мегаполисе. От кого-то я услышала, что Гена выучился на врача, вместе с Ершовой они уехали в теплые края. Потом вернулся, весь испитый, опустившийся, избивал мать, требуя деньги на выпивку - и умер в 37 лет.
Однажды я повезла свою болеющую мать на УЗИ. И там случайно встретила Нину Дмитриевну. Она постарела, но осталась очень узнаваемой. Про сына я спрашивать не посмела, чтоб не бередить рану, а про одноклассников поспрашивала. Спросила и про Лену Ершову: « Она живёт на юге, окончательно спилась».
Про себя Нина Дмитрииевна сказала, что живёт одна, слушает музыку, читает, немного прибаливает. Каждое лето её забирает к себе на дачу Андрей Харитоненко. «Да ты же его должна помнить! Он же из вашей обоймы. Воевал в Афганистане. Работал военруком в нашей школе. Его внучка Ника очень меня любит, называет «моя Нина».
Недавно я видела Нину Дмитриевну. Она стала совсем старенькая, сгорбленная. Её переводила через дорогу девушка. Может это была Ника?
Серый коршун планировал к лесу.
Моросило, хлебам не во зло.
Не везло в этот раз Ахиллесу,
Совершенно ему не везло,
И копье, как свихнувшийся дятел,
Избегало искомых пустот.
То ли силу былую утратил,
То ли Гектор попался не тот.
Не везло Ахиллесу – и точка.
Черной радуги мокли столпы.
И Терсит, эта винная бочка,
Ухмылялся ему из толпы.
Тишина над судами летела,
Размывала печаль берега.
Все вернее усталого тела
Достигали удары врага.
Как по липкому прелому тесту
Расползались удары меча.
Эта битва текла не по тексту,
Вдохновенный гекзаметр топча.
И печаль переполнила меру,
И по грудь клокотала тоска.
Агамемнон молился Гомеру,
Илиаде молились войска.
Я растягивать притчу не стану,
Исходя вдохновенной слюной.
В это утро к ахейскому стану
Вдохновенье стояло стеной.
Все едино – ни Спарты, ни Трои,
Раскололи кифару и плуг.
Мы одни среди пролитой крови,
Мы одни – посмотрите вокруг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.