На главнуюОбратная связьКарта сайта
Сегодня
28 марта 2024 г.

Любая подпись хочет, чтобы ее считали автографом

(Сергей Довлатов)

Публицистика

Все произведения   Избранное - Серебро   Избранное - Золото

К списку произведений

из цикла "юмор"

Пленум

Тяжёлая судьба сатирика, неожиданный дождь и отсутствие зонта забросили меня как-то в Центральный дом работников искусств, что в центре нашей столицы. Под подозрительными взглядами работниц дома работников я посетил туалет, натоптал в фойе, снова зашёл в туалет и вышел оттуда, но дождь не прекращался и мокнуть под ним совершенно не хотелось. Между тем в одном из залов этого дома явно что-то происходило – я слышал бубнящие голоса, изредка аплодисменты, откуда-то выбегали одухотворённые люди, куда-то исчезали и возвращались ещё более одухотворённые. Так как работницы дома уже не просто косились на меня, а смотрели в упор и недоброжелательно, подсчитывая каждый мой шаг и количество оставленной грязи, я сделал вид человека, приглашённого на мероприятие, тоже надел одухотворённое лицо и уверенно пошёл в зал, благо вход был свободным. В конце концов и я имею отношение к искусству, ведь у меня дома телевизор изредка, но показывает телеканал «Культура», пусть и в качестве снотворного. Хранительницы храма искусств со швабрами посмотрели, конечно, мне в спину с ненавистью, но тёплый и уютный зал манил в свои объятия и даже если там проходило собрание членов «Общества любителей поэзии Монголии» - что делать, лучше два часа помучиться и послушать стихи монгольских поэтов, чем промокнуть, простудиться и умереть в расцвете сил, так и не познав монгольского стихотворчества.
Мне повезло. Свободных мест было достаточно, а сидевшая на сцене группа товарищей совершенно не походила на монгольских поэтов. Если честно, эта группа и на русских-то поэтов не очень походила, но это так, к слову. Хотя один товарищ, сидевший прямо по центру, чем-то неуловимым напоминал монгола – то ли узкими глазами, то ли буддийским спокойствием. Но, может, это были последствия бурно проведённого вечера, а возможности привести глаза в обычное состояние никак не предоставлялось…
В кресле рядом со мной мирно дремал, судя по аппаратуре, фотограф, у которого я и решил выяснить, куда попал. Интеллигентно ударив его локтём, я начал издалека.
- Извините, товарищ, а какая повестка дня?
- Отчёт. Выборы. Разное. – фотограф оказался тёртым калачом.
- «Разное» уже было?
- «Разное» где-то на улице. Все туда бегают.
- А что здесь вообще происходит? – задал я наконец главный вопрос.
- Пленум ЦК – ответил фотограф и я в ужасе зажмурился.
Пленум ЦК! Я родился и вырос в СССР, словосочетание «пленум ЦК» всегда вызывало у меня благоговейный ужас, желание встать по стойке «смирно» и долго скандировать «Ленин! Партия! Комсомол!». Фотограф, видимо, почувствовал мой настрой и прошептал:
- Успокойся, мужик… Пленум ЦК российского профсоюза работников культуры. Брежнева здесь нет, Сталина тоже. Был бы Сталин, они, - тут фотограф кивнул на сцену, - не на сцене б сидели…
Я успокоился, расслабленно откинулся на спинку, стал внимать речам со сцены и размышлять. Слово «культура» пришло к нам из санскрита. Имеет два корня – «культ» (почитание) и «ур» (свет). То есть я совершенно случайно попал на пленум ЦК профсоюза почитателей света. На трибуну как раз взошла одна из почитательниц и начала жаловаться на маленькие зарплаты в отрасли культуры. Оказывается, библиотекарь в Брянской области получает около восьми тысяч рублей в месяц. Зато, мысленно возразил я, работник культуры Стас Михайлов заработал за прошлый год двадцать миллионов долларов. Учительница музыки из Оренбурга, продолжила выступающая, зарабатывает семь тысяч рублей, но я снова возразил, что, например, деятель культуры Гоша Куценко зарабатывает тоже семь тысяч, но в день и евро. А в среднем – я подсчитал! - библиотекарь из Брянской области получает в месяц немногим меньше миллиона долларов! Про учительницу музыки я уже молчу, а то если она узнает, сколько в среднем зарабатывает, про гаммы забудет. Надо же всё усреднять, для чего-то древние люди статистику придумали! Между тем выступающая словно прочитала мои мысли.
- Конечно, - сказала она, - ведущие артисты театров, и, как говорят продюсеры, «продаваемые» артисты получают хорошие деньги и не жалуются. Но есть же тысячи «непродаваемых» и не ведущих! Есть же сотни музейных работников, живущих на грани нищеты! И так называемая «средняя» зарплата по отрасли здесь сродни средней температуре по больнице!
Тут я с ней согласился, всё в жизни статистикой не измеришь, особенно в такой, как они почему-то называют культуру, отрасли. Трудно отнести библиотекаршу из Брянской области к категории «хорошо продаваемых артистов». А если б ещё и учительница музыки из Оренбурга была «продаваемой», то это был бы уже совсем другой профсоюз, пока, к счастью, незарегистрированный, хоть и активно работающий. А «хорошо продаваемый» Стас Михайлов, кстати, если и относится к культуре, то… Плохо, в общем, он к ней относится. Как к отрасли.
Тем временем женщину на трибуне сменил мужчина с внешностью хорошо поддаваемого артиста. Вот его речь меня вначале успокоила. Он сказал, что отрасль культуры модернизируется семимильными шагами. В одной музыкальной школе поменяли старое, деревянное окно на пластиковое. В другой школе, художественной, сменили сантехнику, в смысле унитаз. Отстояли здание одного популярного московского театра от приватизации женой главного режиссёра. В некоторых регионах строятся новые дома культуры. Я так понял, что он имел в виду замок Максима Галкина в деревне Грязи и Театр песни его жены в Санкт-Петербурге. Но затем, рассказав про сохранение культурного пространства и о запрете увольнять библиотекарей, мужчина перешёл к проблемам. Оказалось, что всё отвратительно.
- Политика государства в отношении отрасли культуры разрушает, а не сохраняет, - говорил мужчина, уже забыв, видимо, про пластиковое окно и новый унитаз, - А все усилия нашего профсоюза натыкаются на стену равнодушия. К сожалению, у нас много, очень много недоброжелателей именно среди представителей власти…
Тут я похолодел. Я представил лицо главного представителя власти в России и, соответственно, главного недоброжелателя профсоюза работников культуры и понял, что надо бежать. Находиться в одном зале с людьми, которых недолюбливает такой человек не то что бы опасно, сейчас не тридцать седьмой год, но… Нежелательно, так скажем. Я потянулся к выходу, закрывая лицо от фотографа, который вдруг решил меня запечатлеть. Моя фотография с подписью «Недовольный режимом член профсоюза работников культуры требует отставки правительства» мне была совершенно не нужна. А если ещё с помощью фотошопа мне булыжник в руку вложат… Всё это может кончиться нехорошо и я побежал, не обращая внимания на удивлённые профсоюзные взгляды. Пусть смотрят, спокойная жизнь дороже. Я даже не стал слушать концепцию социально-экономической модернизации и децентрализации культурной отрасли, которую начал излагать выступающий. К тому же в ней, в этой концепции, не было ни одного понятного слова, а выражение «культурная отрасль» уже начало меня пугать.
На улице было хорошо. Дождь прекратился и солнышко осветило вывеску «Чебуречная», которую раньше я почему-то не заметил. Ну что ж, решил я, долг сатирика это не только посещение пленумов профсоюзных работников культуры, это, в первую очередь, общение с простым народом, с носителем этой самой культуры. И я зашёл внутрь, под гостеприимным взглядом работницы «Чебуречной» заказал себе пива и осмотрелся. Носителей культуры здесь было достаточно, духовность они возрождали активно и не только с помощью пива, к тому же, как я понял по некоторым фразам, все они были делегатами пленума, но не выдержали и ушли в оппозицию. В смысле, в «Чебуречную». За столиком справа, например, под коньяк обсуждали пропажу какой-то огромной суммы, выделенной на сохранение и использование культурного наследия России в одной из областей, причём обсуждали с такими подробностями, что даже я сообразил, куда эта сумма ушла. Коньяк у них на столике, кстати, принадлежал культурному наследию Франции, как и добротные костюмы на их добротных телах. За другим столиком, слева, какая-то женщина – видимо, актриса - рассказывала про свой театр, который в январе благодаря ёлкам план по заполняемости зала выполняет, а в мае из-за оттока зрителей на дачи – нет.
- И что делать? Не идут зрители на Островского и всё, им важнее картошку сажать… - чуть не плакала женщина.
- Так уберите Островского! – советовал какой-то мужчина.
- Убрать Островского? Разрушить русский репертуарный театр? – ужасалась женщина: - Никогда! Нужны дотации и мы будем играть даже в пустом зале! У нас пять народных артистов изображают крики чаек! Двадцать заслуженных играют крутой берег Волги! И всё это перевести в сферу зарабатывания денег? Артисты будут вынуждены уйти, а ведь они, кроме криков чаек, ничего не умеют…
- А вы тогда Островского на дачи везите, - не успокаивался мужчина: - Люди на грядках, а тут вы у калитки с «Грозой» и «Бесприданницей»… Какой-никакой, а луч света… в каком-то там королевстве. А в антракте – чай на веранде с благодарными зрителями, полевые цветы охапками…
- Да ну вас, - отвечала женщина: - Наливайте уже…
Тем временем в «Чебуречную» зашёл мой сосед по пленуму, фотограф, на правах старого знакомого подсел за мой столик и заказал водочки.
- Зря вы ушли, - сказал он, выпив: - Там началась самое интересное, письмо барину пишут…
- Денег просят? – спросил я.
- Жалуются, что отрасль душат… – ответил фотограф и неожиданно заснул.
А российская культура возрождалась прямо на глазах, пусть и в отдельно взятой «Чебуречной» и без помощи профсоюза. Женщина, защищавшая Островского, оказалась прекрасной исполнительницей шансона, мужчины из-за соседнего столика – щедрыми меценатами, проснувшийся фотограф исполнил несколько матерных частушек, а какой-то известный актёр с неизвестной фамилией часа два бил чечётку, пока окружающие не побили его самого.
Утром мне было нехорошо, как и всей российской культуре. После возрождения всегда наступает упадок, что в культуре, что в человеческом организме. Но если у культуры есть защитники, министерства, профсоюзы, есть концепция развития, какой-никакой бюджет и перспектива, то у меня ничего этого нет, особенно бюджета. Может, я просто не являюсь частью культурного наследия России, как заметила моя жена, отказав мне в финансовой помощи. «Сатирик должен быть голодным, злым и неопохмелённым» - заявила она: «А после пива ты не сможешь жечь глаголом сердца людей, только печень себе сожжёшь. А насчёт культурного наследия – сам наследил, сам и убирай». И она ушла на работу. А я остался лежать пластом, и этот пласт великой культуры России был никому не интересен – ни археологам, ни историкам, ни хотя бы каким-нибудь добрым людям. Иногда я проваливался в страшные сны, в которых культура тянулась ко мне своими отраслями и пыталась задушить, отчего я в ужасе просыпался. Правда, к вечеру я кое-как оклемался, причём сам, без помощи извне и без пива. И даже сел писать этот вот фельетон…
Может, так и с культурой? Не надо ей ни помогать, ни мешать, не надо обзывать её «отраслью» и она возродится сама, как бывало уже не раз? И никакой Стас Михайлов в этом ей помешать не сможет…


Илья Криштул


Автор:3674721
Опубликовано:26.02.2015 02:25
Просмотров:3514
Рейтинг:0
Комментариев:0
Добавили в Избранное:0

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Поиск по сайту

Новая Хоккура

Произведение Осени 2019

Мастер Осени 2019

Камертон