Художник всегда учится:Владимир Никишин в 55 лет стал студентом, а спустя три года защитил диплом.
Член союза художников РФ Владимир Никишин известен далеко за пределами Братска. Родился Владимир Никишин в Красноярском крае. C 1982 года проживает в нашем городе. Произведения художника находятся в Братском городском объединённом музее, в частных коллекциях Братска, Иркутска, Усть-Илимска, Санкт-Петербурга, Барнаула, в Японии, Австрии, Канаде и США. Владимир Никишин - участник более 50 выставок, которые проходили в стране и за рубежом. Но три года тому назад он удивил многих. Поступил в Иркутский педагогический университет, а этим летом защитил диплом, получив второе образование. Люди выходят на пенсию и начинают учиться - этим сегодня не удивишь. Но в Братске он был самым взрослым студентом. С этого и началась беседа журналиста Владимира Монахова с художником.
-В 55 лет ты стал студентом педагогического университета и этим летом защитил диплом. Учиться в зрелом возрасте нелегко. И почему, выйдя на пенсию, ты решил получить высшее образование?
-Да, действительно, выйдя на пенсию, я стал студентом Иркутского педагогического университета. Специальность – преподаватель изобразительного искусства. По каким соображениям стал студентом? Самообразованием я занимаюсь постоянно, и учиться для меня было не так трудно, как может показаться. Тем более, что учился по своей специальности, которой отдал 25 лет жизни – это только проверить себя, свои силы.
-Твоя дипломная работа посвящена истории Сибири. Твой интерес как художника к истории не случаен?
-Историей я интересовался всегда. Наука, стоящая рядом с созданием Земли, её движением, как и движением самого человека, – не может не интересовать. История – наука логики и анализа. Что касается темы диплома – у меня не было никаких сомнений. Работа называется «Противостояние» - так оно было всегда. Противостояние людской массы и власти, веры, образа жизни – противостояние, которым мы загоняем целые народы в угол, не оставляя выбора. В конце концов, так же, как и персональная выставка «Шаманы Сибири», прошедшая в городе Иркутске, дипломная работа является покаянием перед древней культурой Сибири, которую, если мы и не уничтожили, то постарались забыть.
-Раньше в Братске вы с женой Ольгой были известны как художники-керамисты. Сейчас ты оставил керамику или всё же продолжаешь ваять? И какова судьба керамической мастерской, которая раньше была востребована в Братске?
-Да. Известны мы с Ольгой Васильевной как керамисты не только в Братске, но и далеко за его пределами. Но, к сожалению, именно в этом городе мы оказались (я имею в виду керамику) ненужными, а керамический цех (изумруд среди бетона КБЖБ) был просто физически уничтожен. И тут больше нечего сказать.
-Где сейчас выставляешь свои новые рисунки и полотна? Слышал, что приглашён на биеннале рисунка в Томск?
-Да, я действительно приглашен поучаствовать в биеннале рисунка в городе Томске. Ну, а что касается выставок, то творческой деятельностью я вряд ли перестану заниматься. И буду продолжать участвовать в различных проектах. За последние три года у меня состоялись две персональные выставки (в Иркутске и в Усть - Илимске), также участвовал в выставках в Москве и в Улан – Уде с галереей Диас. И, конечно, в планах ещё много интересного, но об этом пока ещё рано говорить.
-Обнаружил, что немало твоих работ выставлено в Сети. Также есть твоя страничка рисунков и живописи. Это сегодня действенный способ найти своего зрителя и покупателя картин?
-Наверное, найти покупателя – громко сказано, а вот найти зрителя - это вернее.
-Над чем сегодня работаешь, что рисуешь, получаешь ли заказы или приходится работать наугад, по велению души?
-Заказов в последнее время немного. Больше работаю для души. Даже персональные выставки – не коммерческие, а тематические.
-Твои картины сегодня экспонируются в разных городах России и зарубежья, но есть в планах отчитаться перед братчанами?
-В Братске в ближайшее время выставок я не планирую.
-Работа художника требует уединения, одиночества, но выставки требуют совместных усилий. Как сегодня художники Братска, Иркутска, объединённые в творческий союз, помогают друг другу? Или каждый сам по себе? Остались ли в Братске опытные галеристы, как когда-то Наталья Луканкина, которая активно помогала художникам реализовать их картины? Или Братск - безнадёжный город для художника, хотящего заработать на хлеб?
-Наталья Фёдоровна – искусствовед, наверное, единственный в нашем городе дипломированный специалист, а галереей заняться ей не дали, но это вопрос скорее к ней, чем ко мне. Сегодня Братск, к сожалению, потерян для художников. А ведь когда-то здесь была творческая мастерская. Оказалось, что городу не нужны такие специалисты. Но будем надеяться, рано или поздно ситуация изменится в лучшую сторону! А пока приходится обходиться своими силами. Поэтому ищу союзников в других городах - и это удается лучше. Теперь Интернет стал настоящим помощником и пропагандистом творчества. Любую мою работу можно посмотреть сегодня в Сети. Например, вот здесь -
http://nikishin.mp/
http://artnow.ru/ru/gallery/2/15467.html
http://artwin.ru/rus/gallery/author/id/853.phtml
-Некоторые твои работы я сегодня вижу в квартирах моих знакомых. Знаешь ли ты судьбу проданных картин, кем они куплены и где сегодня выставлены?
-Работ продано и особенно подарено очень много. Поэтому я не всегда знаю судьбу многих полотен! Но надеюсь и верю, что мои картинки приносят большую радость новым владельцам.
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
