Гуру

ArinaPP

Гуру

Живу.



На главнуюОбратная связьКарта сайта
Сегодня
28 марта 2024 г.

В этом мире столько любви, что хватит на всех, надо только уметь искать

(Курт Воннегут)

Все произведения автора

Все произведения   Избранное - Серебро   Избранное - Золото   Хоккура


К списку произведений автора

Проза

Миры моей бабушки (Гл.2. Мир праздника. Приезды бабушки.)

Глава 2. МИР ПРАЗДНИКА. ( Приезды бабушки)



Самым главным человеком в моей жизни была мама моего отца. Главной, бабушка была не по рангу, а по той любви, которой одарила меня. По качествам её личности, качествам, до которых я всю жизнь тянусь и не дотягиваю, по тому неиссякающему любопытству к жизни, которое ушло вместе с ней. И было в ней ещё так много других достоинств, что перечислять не имеет смысла, а лучше попытаться просто рассказать. Я попробую.


У меня были прекрасные родители. Папа до сих пор со мной. Но и отец, и мама были такими молодыми во времена моего детства, такими занятыми, с таким количеством собственных интересов, что на меня у них не всегда хватало времени. Было много установок, что - можно, что - нельзя, что хорошо, что плохо, но, в основном я росла как репей в огороде, одновременно колючий и грустный. Цельности в моём характере не было, противоречия раздирали душу, копились, превращаясь в проблемы. Что с этими проблемами делать я не знала, поэтому всё время чувствовала себя плохой. Немного спасало положение моё легкомыслие, увлёкшись чем-нибудь, я забывала о прошлых проступках и «начинала с чистого листа».


И вот в «этот сумбур вместо музыки», в этот «винегрет со многими неизвестными», тёплым, душистым бризом влетала бабушка. И начинала любить. Если у чувств бывают размеры, то её любовь была безразмерной.


Если по правде, это она решила и самое начало моей судьбы, сказав горячо любимому сыну: «Нагулял - женись». Думаю, папа и так бы женился на моей сероглазой североуральской, полной сдержанности и достоинства, маме. Но безусловное бабушкино понятие долга сделало его решение уверенным и быстрым, и превратило меня в законную обладательницу «полной семьи».


Бабушка всегда приезжала к нам как праздник. С её приездом начиналось настоящее безоговорочное счастье. Считая дни до её появления, я подпрыгивала и ёрзала от нетерпения, изводя родителей бесконечными «Ну когда? Скоро уже? А сколько ещё дней осталась?», «А поезд уже пришёл?», «А она уже в автобусе?» Остановиться не получалось. С самого утра не отходя от окна, я вглядывалась в дорожку, что бы, не пропустить начало праздника бабушкиного приезда.


И наконец – бабушка с маленьким чемоданом и огромными пакетами, свёртками, кульками и кулёчками идёт по дорожке к нашему дому. Взвизгнув и задохнувшись от прихлынувшей в голову крови, я несусь, не думая о ногах и ступеньках. Сзади торопливо спускается папа, что бы помочь донести багаж. Я уже не вижу и не помню никого вокруг, суюсь к бабушке, пытаюсь обнять, мешаю папе. «Да, погоди, погоди, заполошная. Не взлягивай! Давай до жилья дойдём». Все вещи уже у папы. Скорее, скорее домой, что бы можно было вылить всю свою неутолённую нежность, радость обладания самой прекрасной бабушкой на свете.


Наскоро приведя себя в домашний порядок, перецеловав и переобнимав всех троих, моя прекрасная леди начинает процедуру даров. Это целый ритуал с поиском, опасениями что «неужели дома забыла, вот дура старая!», с радостным нахождением пропавшего, с волнениями «подойдёт не подойдёт», «понравится, не понравится». Бабушка вся красная, шея пятнами, пот течёт струйками, глаза блестят, волосы падают на лоб и нервной рукой отметаются на висок, время от времени бабушка громко отдувается, спуская пары. Я волнуюсь, очень хочется, что бы подарки понравились маме с папой.


«Вот, Руфа, я подумала, что у тебя нет нарядного платья. Смотри, крепдешин. Как тебе? Хорошее? Нравится? А цвет, ничего что зелёный! Правда? Уф. Слава Богу».


Это платье, редкого тогда однотонья и фасона, все в плоечках, складочках, с длинным рядом малюсеньких выпуклых пуговок, обтянутых той же материей, с «плечиками», с узенькой талией и поясочком, долго ещё лежало в шкафу. Уже безнадёжно вышедшее из моды, оно всё равно привлекало меня своими фактурой и цветом травянисто-зелёным в тёплое. Я иногда доставала его и, примеряя, надеялась, что уже в пору. Потом, с переездами платьишко потерялось.


Не помню, что дарилось папе, но его мама всегда знала, чего не хватает у молодых.


Ну и самое главное – большой батонообразный пакет из московского «Детского Мира». Трясущимися от нетерпения и предвкушения сюрприза руками, бабуля достаёт зелёный (а через пару лет синий) плюшевый «капюшончик» (писк детской моды пятидесятых годов), на кокетке, с колпачком, рукав в манжетик, коротенький, ладненький, куколка – не пальтишко. Счастье зашкаливает. К капюшону торжественно прилагается беленькая кроличья шапочка уральского противоморозного фасона «шлем с ушами», у шапки на концах длинных ушей и на макушке чудесные «бумбоны». «Бумбоны!», в восторге визжу я, «Беленькие!», сую эти «бумбоны» себе в лицо, а они ещё и такие пушистые. Задыхаюсь. Вот знает бабушка, что купить!


Мама рада за меня, но цвет шапочки её настораживает. «Да Ирке это на два дня, на третий станет серой». Я немного сникаю, мама права, - я неряха. Мне очень стыдно перед бабушкой. При таком градусе чувств, от счастья до горя - полшага. В горле начинает что-то кривиться, ломаться и давить, сейчас разревусь. Но я забыла, что в нашей квартирке чудо! Большая рыхлая фея прижимает мою голову к своему тёплому боку, мой не успевший начаться рёв, волшебным образом трансформируется в лёгкое поскуливание, из бабушкиного бока, как от кошки идёт благодать и покой. Я успокаиваюсь, только изредка шмыгаю носом. Инцидент исчерпан. Бабушка, внутри себя принимает решение - помогать мне, следить за чистотой шапки, и, в случае загрязнения, быстро самой стирать её. Ей ведь надо доказать маме, что и подарок очень хороший и я, при умелом направлении, тоже чего-то стою.


Наступает черёд самых лёгких пакетов и кульков. Хочется открыть все сразу, т.к. по запаху догадываюсь, что в них – вкусное. Одно за другим извлекаются московские ванильные овальные сухарики кубышки, вязанки соломки, пачки новомодных кукурузных палочек и хлопьев, мелкие сушки, овальные баранки, маковые бублики, овсяное печенье, малюсенькие прянички, мармеладки, монпасьешки (лампасейки по дворовому). Как она всё это довезла! Сколько очередей в столице выстояла, что бы всё это, начиная с капюшончика и заканчивая леденцами, купить, уложившись во время между двумя поездами? Прихожу к немедленному выводу: моя бабушка - богач, щедрый миллионер и волшебница. Купить так много, при этом угадать самое вкусное и самое красивое, затратить кучу денег, умудриться довезти «на перекладных» и, без ума от счастья дарить это нам. Конечно богач, волшебница и неземное существо, кто ж ещё!


Меня опять раздирают противоречивые желания, - с одной стороны хочется влепиться в бабушку и не отпускать её от себя, потому что я знаю, что дары не самое главное, главное начнётся, когда поуляжется суматоха встречи. Главное - это мы с ней одним миром, и так нам хорошо. А с другой стороны, хочется одеть всё новое, набить карманы и руки вкусным и рвануть на улицу.


На дворе давно уже болтается Наташка, знающая о приезде моей прекрасной леди. Из окна первого этажа, воровливо отодвигая занавеску, поглядывает не вышла ли я, Санька. Подтягиваются и держатся поблизости другие отряды бойцов невидимого фронта. Разве я могу их разочаровать! Разве не мне Натаха, после приезда своего отца из московской командировки тащила козинаки, ореховую халву, клюкву в сахаре, красивую глянцевую коробочку от невиданных, на наших югах, сигарет? А Саня разве не мне, после отъезда каких-то восточных полу-родственников, снял с головы и подарил тюбетейку из редких плетённых кружев? А Ирка с Лёкой не сожрали втихую, доставшуюся им от волжских гостей воблу, а честь по чести разделили её с нами, мне достался рваный кусок вишнёвой с золотинкой спинки, как же было вкусно!


Родители и бабушка, видя мои метания, разрешают нарядиться, забиться вкусным до отказа (только не в карманы!) и нестись на улицу. «Она и так уж от радости ничего не соображает» - резюмирует папа, «Пусть проветрится».


В очередной раз, забыв о ногах и ступеньках, я выскакиваю из подъезда. Мой внешний вид пока всем по барабану, глаза друзей неотрывно глядят на кучу пакетов. Мы располагаемся на плавно выгнутой лавочке под ленкоранской акацией (мимозой, по-нашему). Пакеты выложены на сиденье и открыты. Мои друзья заворожено любуются яствами. Потом одновременно лезут и гребут, и едят, и мычат от удовольствия. Я счастлива и горда, сегодня мой день. А сверху, из окна низкого второго этажа смотрит на нашу вакханалию моя бабушка и беззвучно смеётся лицом и колыхающимся огромным бюстом девятого размера. Из-за её большой фигуры, заполняющей почти всё окно нашей кухни, то и дело встревожено и весело выглядывают то папа, то мама. Папа просто ухмыляется от радости, а мама, то улыбается, то выразительно делает фигуры бровями, сигнализируя мне – будь прилична, не зарывайся, не опозорь меня перед мамой твоего отца. Ну и конечно мы убираемся подальше от такого контроля, благо укромных мест навалом.


Наступает черёд моих обновок. Пацанам это, конечно, по-прежнему «по барабану». А вот от девочек я жду признаний. Девочки есть девочки, признания им даются трудно, вещь-то не на них. Но, в конце концов, и капюшончик и шапка-шлем признаются. Мне много не надо, я опять на седьмом небе. Начинается наш привычный гульбарий.


Мы носимся, орём, хохочем, ссоримся, миримся, пачкаемся. То бежим к морю, к химкорпусу, там всегда есть что-то интересное, то на горку к замшелому, широкой баржей вросшему в склон, складу, то вспоминаем про «Старую знакомую», это сосна на склоне, которая очень всем нравится. Бежим наперегонки. Забираемся на удобные, вкусно пахнущие смолой, толстые ветви, рассаживаемся и начинаем разглядывать с высоты, что происходит на нашей Станции. Комментируем вслух, всех очень забавляет, что мы видим всё, а нас не видит никто. В запасе есть ещё речка, лес, пятачок болотца, каптаж, «черкесский» родник. Вот кто богачи то.


Да, с детством нам крупно повезло, но мы же всё воспринимаем как данность. Мы поймём, в какой красоте росли, только взрослыми. И ностальгия, по Станции нашего детства, будет мучить нас всю оставшуюся жизнь. Мы всё время будем пытаться вернуться в неё, в ту - бывшую. И, растерянными глазами, будем выискивать, высматривать, где же оно, наше детство? И только дубы, в своей неизменности, будут откликаться на наши сны наяву.


Время в гульках летит как самолёт. Ничего необычного, такая вольница каждый день. К ужину по домам возвращаемся полностью опустошёнными, охрипшими от нескончаемого ора, с промёрзшими ледяными попами. Сил смеяться или просто говорить, ни у кого нет. Скомкано, не глядя, торопливо кивнув, редеющему воинству, расползаемся мы по коттеджам и этажам наших небольших домиков.


Я появляюсь в тёмной малюсенькой прихожей с привычным чувством вины - «Опять наносилась до одури». Новая шапочка сбита наперекосяк, глаза «севшие», влажные выбившиеся волосы всклочены, все пуговицы и тесёмки издёрганны. Морда у меня помидорного цвета, мокрая от пота, в серых полосках от пыли, ноги заплетаются от усталости. Первой мой приход чувствует бабушка и спешит в прихожую. Увидев «милое дитя», делает большие глаза, начинает покачивать головой и прицокивать языком. Глаза её откровенно смеются, грудь тихонько подрагивает: «Пришла, гулёна!» Папа опять, как лошадь высовывается своим лицом над плечом бабушки, близоруко изучает меня пять секунд, и говорит: «О! Явление».


Мне помогают раздеться и, уберегая от глаз мамы, ведут в дальнюю комнату, теперь нашу с бабушкой. Там добрая фея приводит меня в быстрый порядок с помощью расчёски и влажного носового платка, потом делает какой-то факирский пас руками и передо мной возникает чудесный новый фланелевый халатик, плотненький и «в рисуночек». Откуда взялся, ведь вроде все подарки бабушка распотрошила? Вот в нём, уже не имеющая сил на восторги, я появляюсь пред мамины очи.


Мама сажает нас ужинать. А потом мне пора спать.


В малюсенькой узкой спаленке, с окном на гору темно и тепло. Склон горки Дооб за стёклами, живёт своей таинственной ночной жизнью. С него приходят порывы ветра, тёмные, беспокойные метания крон деревьев похожие на беззвучный скандал, шакалий вой, напоминающий то детский плач, то бабью кричащую боль. Но мне хорошо и очень надёжно! В большой комнате продолжается тихий, умиротворяющий меня разговор, бабушка рассказывает свои дорожные приключения – как ехала, что видела, каких людей узнала, что ела. Фырканье, сдержанные смешочки, шепотки. Так уютно всё это звучит. И в темноте я ещё долго ворочаюсь, поджимаю под себя ноги, расслабленно улыбаюсь, даже слегка хмыкаю…


Тихо ступая и сдерживая шумное дыхание, ко мне подходит бабушка, наклоняется и опирается рукой на Мишку, нашу кошку, пробравшуюся ко мне в кровать. Мишка мявкает, бабушка ойкает, кричит «Пёс такой!» и пытается наподдать, удирающей кошке. Я хохочу из последних сил. В комнату, не попадая очками в глаза, суётся папа, за ним испуганная мама в ночной рубашке. Всё выясняется, все успокаиваются, все засыпают. Вот всегда бы так весело и содержательно жить. Как бы так сделать, что бы бабушка никуда не уезжала?


Опубликовано:19.02.2014 15:33
Просмотров:5745
Рейтинг..:44     Посмотреть
Комментариев:3
Добавили в Избранное:3     Посмотреть

Ваши комментарии

 20.02.2014 22:10   Shimaim  
Очень славные воспоминания... Это так здорово, дорогой Автор!Первую главу не читала. Из-за названия. Моя горячо любимая бабушка ушла около года назад, а я до сих пор не могу привыкнуть к мысли,что ее нет...
 20.02.2014 22:53   ArinaPP  Спасибо. Я очень Вас понимаю. Прошло уже много лет, а я так и не привыкла, что бабушки больше никогда не будет.

 21.02.2014 01:27   IRIHA  
Горка Дооб - это, которая с тремя вершинами - Вера, надежда, Любовь?
Вы, вероятно из Геленджика или из Кабардинки?
Ой, да что я с расспросами пристала))
Оторваться не могу, когда читаю про вашу леди.
Но есть замечания)) Незначительные. легко поправимые. Приставочку "то" через дефис пишите - "вещь-то не на них", а то спотыки получаются. В нескольких местах промелькнуло.
 21.02.2014 15:52   ArinaPP  Куда-то не туда отправила ответ Вам. До сих пор путаюсь. Да, я живу в Геленджике, а в детстве жила под городом в Голубой бухте, у склона Дооба. Спасибо за отзыв. Большущее. Ошибки исправлю.

 21.02.2014 15:49   ArinaPP  
Спасибо за запись. Да, я из Геленджика (сейчас живу в самом городе, а детство прошло в Голубой бухте, под горкой Дооб). Спасибо, что пишете про ошибки, обязательно исправлю. Что поделать, есть во мне неграмотность, стараюсь исправить))).

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Поиск по сайту
Объявления
Приветы